Ура, Россия обогатилась почти пудом золота! Все счастливы, бурно аплодируют, а Лужков и Лебедь, мне кажется, слегка смущены…

Осенний день в приполярных широтах ужат до предела, и когда под тяжестью впечатлений, в том числе от роскошного банкета с концертом и экзотическими фруктами из настоящих тропиков, мы тем же путем вернулись в Красноярск, ночь уже перешла в следующие сутки. Лужков (ключевая фигура события) спешит домой. Перед окнами депутатского зала оглушительно разогревается спецрейс в виде изрядно потрепанного «ТУ-154». На нем почетные гости летят в Москву, а уже потом несколько кубанцев – в Краснодар. Так повелел щедрый хозяин «Полюса».

Пока, погрузившись в кожаное кресло вип-зала, я рассматривал памятные сувениры, в том числе золотую медаль с тевтонским профилем Совмена, мой надёжный попутчик и оператор Юра Архангельский пошёл искать туалет. Медаль – это хорошо, тем более высокопробного сибирского золота. Но наиболее значимые персоны отмечены, однако, особо – отлитой из золота визитной карточкой владельца прииска. Я не сподобился, значит, не очень значимый, поэтому слегка обиженно урчу, хотя и понимаю, что человек – существо завистливое, ему всегда мало.

Из размышлений по этому поводу меня выводит необычно оживленный Юра. Оказывается, у туалета ему сподобилось пообщаться с самим Лужковым. Вай!

– Ты не поверишь! – рассказывает мой верный друг, активно хлопоча руками и лицом. – Топчусь я возле двери, запертой с обратной стороны – кто-то засел основательно. Сортир шикарный, но на одно очко. Вдруг сзади подходит Лужков, представляешь, без всякой свиты и даже охраны. Совсем один! И спрашивает у меня: «Вы туда?» Я, конечно, шаг в сторону: «Прошу вас, Юрий Михайлович!» А он: «Нет, дорогой, в эту дверь надо ходить в порядке живой очереди всем без исключения». Так и не пошёл. Вот настоящий мужик!.. – Юра поднял палец над головой, как римский центурион.

Юра, не раз снимавший (в смысле – на камеру) персон высшего государственного уровня, но так и не привыкший к небрежной хамоватости охранников, расчищавших дорогу «хозяину» всеми доступными способами, особенно в толпе журналистов, которых не без основания считают исчадиями ада, был в полном смысле потрясен. Это же надо только представить – Лужков, один, без охраны, без свиты и даже без кепки, занимает очередь, и куда! Было отчего прийти в восторженное изумление, особенно такому эмоциональному и категоричному человеку как лучший телеоператор дважды орденоносной Кубани. Словом, мэр столицы – прост, как Ленин! – сделал окончательный вывод мой дорогой друг.

Юра это ценит особо, поскольку иногда и сам прост до бесцеремонности. Я помню, брали мы с ним интервью у Виктора Степановича Черномырдина, тогда председателя Правительства России. В ту пору он сидел на Старой площади, в кабинете Брежнева. Дело было глубокой ночью. Часа два мы ожидали в приемной, пока ЧВС (так его звали за глаза) выкроит для нас десять оговоренных заранее минут. Пару раз Виктор Степанович стремительно проходил мимо.

– А, кубанские казаки! – говорил, усмехаясь. – Ждите, ждите, приму вас… Вот сейчас с банкирами разберусь и приму…

И хотя мы на казаков похожи, как степные сурки на горных орлов, тем не менее, приятно, что Виктор Степанович с уважением относится к казачеству вообще, а кубанскому особенно. Интервью оговаривал Николай Дмитриевич Егоров, тогдашний губернатор Краснодарского края, и суть его должна коснуться до мучительности многолетнего долгостроя – Краснодарского Центра грудной хирургии. Забегая вперед, скажу, что Виктор Степанович пообещал, но ничего не сделал, и долгострой ещё долго коптил небо, пока за дело не взялся другой губернатор – Александр Николаевич Ткачев. Он нашёл более действенные рычаги, и стройка стремительно пошла.