Кицуне и Акума переглянулись.

– Какой-то он немного странный, – сказал Акума одними губами.

Кицуне кивнул.

Все блюда в меню были написаны по-японски. Но даже если б Курт сумел их прочитать, он все равно, хоть убей, не понял бы, что такое «Хвост дракона» или «Сон под сакурой».

– Что здесь написано? Я отродясь таких иероглифов не видел! – скулил он, вертя меню с ног на голову и обратно. – Это даже написано так, что отбивает всякий аппетит! Это вообще съедобно?

– Давай сюда, – вздохнул Кицуне и наклонился к нему. – Что ты любишь? Рыбу? Мясо? Лапшу? Овощи? Суп?

– Да я как бы всеядный, но думаю, что суп – это то, что доктор прописал.

– Тебе нравится мисо-суп? – спросил Акума.

– Нет, – категорично ответил Курт, сдвинув брови с самым серьезным видом. – А что это?

Кицуне хихикнул, прикрыв рот рукой.

– Думаю, тебе стоит это попробовать, – улыбнулся Акума злобненько.

– Ну ладно, мисо-суп так мисо-суп, – пожал плечами Курт. – Я люблю супы. В детстве у меня была жуткая инфекция во рту. Приходилось есть одни супы, я даже как-то отвык от нормальной еды.

– Инфекция? – вскинул бровь Акума.

– Ага. Наверное, залез в рот грязными руками.

Акума подпер подбородок кулаком с самым философским видом.

– Право, мне действительно интересно, как бедный мальчик из Манчестера с грязными руками умудряется учиться в очень дорогом частном университете в Токио и посещать дорогущие языковые курсы.

– Что посоветуете заказать мне в следующий раз? – спросил Курт, тыча пальцем в меню. – Ой, прости, что перебил, – обратился он к Акуме как бы невзначай. – Ты что-то сказал?

– Не, ничего, – улыбнулся Акума с таким видом, будто прекрасно понял, что Курт проигнорировал его реплику нарочно.

Подошла официантка, и Акума сделал заказ на всех. Курт принялся ждать, когда ему принесут этот таинственный мисо-суп. Сначала принесли хаси, и Курт наивно подумал, что это для риса. Затем принесли пиалу с красноватой мутной жижей и кусками чего-то белого. Принесли рис. А ложки все не было.

– Ну что, итадакимас! – сказал Акума и только сейчас обратил внимание на замешательство Курта. – Чего уставился, как баран на новые ворота? Если что, та белая штука – это просто тофу. Ешь, пожалуйста.

– Но мне не принесли ложки, – сознался Курт несмело, шкурой чувствуя подвох.

Акума подавился рисом.

– Тебе и не принесут, потому что традиционные японские супы едят хаси. Не могу поверить, что ты не знаешь таких элементарных вещей!

– Чего?! – вякнул Курт. – Как я должен есть суп палочками? Вы надо мной издеваетесь?

– Вовсе нет, – вмешался Кицуне. – Сначала ты съедаешь палочками все твердое, а жидкость просто выпиваешь из чашки. Все просто.

– И после этого вы европейцев варварами называете?!

– Ну, ты можешь попросить у официантки ложку, – сказал Акума, улыбаясь от уха до уха. – Иностранцы, которые не умеют пользоваться хаси, в Токио не редкость, поэтому для них всегда найдется ложка, вилка и нож. Попробуешь?

– Кто? Я?! Я не уверен, что смогу это сказать!

– Я могу… – решил было услужить Кицуне, но Акума бесцеремонно его прервал:

– Нет! Он сам! Как быстро, ты думаешь, он заговорит на человеческом японском, если он вообще избегает на нем говорить, м?

– Пожалуй, ты прав, – отступился Кицуне, виновато улыбнувшись.

– Соберись! – приказал Акума Курту. – Ты наверняка проходил это на своих дорогущих языковых курсах. Просто напряги мозги и постарайся вспомнить.

Курт повиновался. Скрежеща зубами и извилинами, он действительно вспомнил подходящую фразу, а Кицуне и Акума услужливо подсказали, что нужно не забыть попросить прощения за беспокойство и сказать «пожалуйста». И вот, собравшись с силами, Курт Хартлесс готов был задвинуть свою первую в жизни серьезную японскую речь. Акума подозвал официантку, и Курт, весь зардевшись, неловко вымучил: