Курт, оставив новые ролики на пороге, неслышной кошачьей поступью прокрался к дивану, осторожно вытянул недокуренную сигарету и затянулся ею до конца, затем окончательно потушил в пепельнице.

– Как в Англии? – хрипло спросил Мартин спросонья.

– Дерьмово там без тебя, – мурлыкнул Курт, аккуратно сел ему на поясницу и худыми пальцами нежно пробежался вверх по стройной гибкой спине. – Только не сходи с ума. Я немножко опустошил твою карточку. Но ты не переживай, на сигареты я тебе оставил.

– Как интересно… Что купил? – улыбнулся Мартин, млея от приятной щекотки на своих усталых тощих плечах. Затем Курт по собственной инициативе начал их разминать, словно почуял, что они болят.

– Ролики. Я ведь с ТЕХ пор ни разу не катался. Думал, что уже разучился.

Мартин проглотил болезненный комок горечи, подступивший к горлу, и сменил тему:

– Хочешь сказать, ты сам пришел в магазин и сам расплатился за ролики? Ты же японского не знаешь. Ты уверен, что ты их не украл?

– А что, можно было?

Мартин засмеялся:

– Конечно, можно! Тут грабеж – дело неслыханное. Японцы такие правильные и законопослушные, что у них просто нет воровства. Ни у кого даже мысли не возникнет, что ты можешь что-то стащить.

Курт заулыбался от уха до уха, гибко потянулся вперед и запустил пальцы в теплую шелковистую шевелюру цвета вороного крыла с легкой проседью.

– Ну, коль я здесь, значит, скоро появится у них воровство. Если уже не появилось благодаря тебе.

– Главное, не перестарайся. Ты же помнишь, чем это в последний раз кончилось.

– Сам же с детства учишь меня всяким гадостям! Кстати, я ведь воспользовался той фразой, которой ты меня научил! «Твой английский намного хуже, чем мой японский». Препод был в таком шоке, я аж подумал, что он себе сейчас харакири сделает!

– Ну-ка, ну-ка! – Мартин приподнялся на локте и обернулся на Курта. – Ты сказал это преподавателю?!

– Да, а что?

– Я научил тебя, чтобы ты говорил это одногруппникам!

– Не переживай, если они начнут меня доставать, я им тоже скажу.

Мартин улыбнулся и ласково почесал его под наглым подбородком.

– Это из-за старого вонючего препода мой Заяц был таким грустным за ужином?

Курт поджал губы и посмотрел в сторону.

– Не-а, не только из-за него.

Уроки японского. Учи – Часть вторая

Сначала Кицуне Митсюзаки сопротивлялся и слабо отмахивался своими изрезанными руками, а потом, утомившись от собственного плача, пригрелся на костистом плече иностранца и затих. Тот продолжал гладить его и нашептывал всякие телячьи нежности, и Кицуне почувствовал себя тепло и безмятежно, как чувствовал только с мамой, когда та приходила успокаивать его в заляпанную кровью ванную комнату.

Когда истерика отпустила окончательно, Кицуне в кой-то веки заулыбался. Курт велел ему умыться и предложил вернуться в аудиторию, когда прозвенит звонок. Оказалось, что они прогуляли целый урок, пока прятались в мужском туалете.

Однако на перемене их сцапал уязвленный преподаватель и поинтересовался, почему они позволили себе прогулять его безумно важную лекцию.

– Захотели – и не пришли! – громко ответствовал Курт Хартлесс, глядя ему прямо в глаза, и это наблюдали все, кто был в аудитории. – Захотим – и снова не придем!

– Староста! – брызжа слюной, завизжал преподаватель, оскорбленный с ног до головы. – К господину директору этих нахалов!

– Да, сенсей… – покорно отозвался здоровяк Гин Хасегава, виновато опустив голову.

– Как ты допускаешь, чтобы в твоей группе творились подобные безобразия?

– Простите, сенсей…

Гин перевел вымученный и виноватый взгляд на Курта и Кицуне. Курта перекосило от отвращения. «Какого черта? – подумал он. – Этот парень такой здоровый! Почему он смотрит на меня, как побитая собака?»