– А как вас зовут? – осторожно спросил он.

– Елизавета, – с прикованным к коленкам взглядом тихо ответила девушка, роняя очередную дорожку слёз.

«Е-ли-за-ве-та… хм… Элизабет», – мысленно проговорил Артур, подбирая для себя наиболее удобный вариант произношения её имени.

Затем он хотел встать и выйти из комнаты, чтобы дать ей возможность немного прийти в себя, но в последнюю секунду не удержался от рокового вопроса:

– Я понимаю, что вы сейчас очень расстроены, но, может быть, хотя бы догадываетесь, что с вами произошло?

Реакция была незамедлительной. Лицо Лизы стало мрачнее прежнего, стремительно приобретая гримасу боли, словно над ней совершали физическое насилие.

Громко зарыдав, она с чувством выкрикнула:

– Я НЕ ЗНАЮ!!!

Парень поднялся с кресла в попытке приблизиться к ней, чтобы успокоить, но девушка дёрнулась, уставившись на него с явным предостережением: «Не трогай меня!», отчего Артур автоматически рухнул обратно. Теперь он окончательно осознал, что продолжать разговор с Лизой, пока она не успокоится и сама этого не захочет, бессмысленно, а потому решил временно ретироваться.

Вернув кресло на место, он проверил на сухость её одежду. Платье, которое было надето на девушке под пальто, оставалось влажным. И тогда молодой человек решил всё-таки выделить ей что-нибудь из своего гардероба на тот случай, если она захочет начать передвигаться в ближайшее время. Простыня для этого была не совсем удобной.

Дойдя до рубашек, он остановил свой выбор на бледно-розовой. Это была единственная вещь в его шкафу, которую он не носил очень давно, так как со временем рубашка стала тесна в плечах. К слову, он никогда её не жаловал из-за приторного цвета, но продолжал хранить и даже прихватил с собой, сбегая из Англии, потому что это был подарок его младшей сестры в честь школьного выпускного.

Бритни несколько месяцев откладывала карманные деньги, отказывая себе в девичьих радостях, чтобы выразить ему сестринскую любовь чем-нибудь дорогим и стильным, и Артур по-настоящему ценил этот жест.

Сейчас подарок сестры был выходом из трудного положения, и парень без сомнений выделил памятную ему вещь на временное пользование Лизе.

Бережно положив рубашку на край дивана, он произнёс:

– Ваши вещи всё ещё сушатся. Если вы захотите в ванную, то наденьте это. Санузел там.

Он указал направление, добавив:

– Шпингалет справа. Если что, я всё время буду на кухне. Приготовлю что-нибудь. Надеюсь, нам с вами удастся ещё сегодня поговорить. Отдыхайте.

В ответ он услышал только всхлипывания, но ничего другого Артур пока и не ждал.

Прошло более двух часов, прежде чем девушка снова показалась ему на глаза.

За это время он успел приготовить обед, просмотреть несколько газет и журналов, и даже начать работу над своим сценарием. Однако трудился суетливо и без интереса, поскольку все его мысли были посвящены Лизе.

Он чуть не сжёг макароны, обрезал большой палец, колдуя над томатами, а также совершенно не мог понять, что хочет сказать периодика, так как видел лишь набор букв, не соответствующих той картинке, которая маячила у него в голове.

Со сценарием совсем была беда. Единственное, на что он был способен, это перелистывать то, что уже было написано, потому что упорно не видел продолжения истории. Правда, в данном случае он вряд ли мог обвинить в прокрастинации появление в своей жизни таинственной девушки, поскольку творческий кризис он часто испытывал и до неё.

Артур старательно листал туда-сюда пять с половиной страниц своей работы, украдкой подглядывая в зияющий проём арки, разделявшей кухню и комнату, пытаясь оценить состояние Лизы.