Впервые я услышал о потерянном городе весной 2008 года. В тот момент я работал над журнальным материалом о буме наркоторговли в Гондурасе. Джунгли и Карибское побережье Гондураса стали одной из главных перевалочных баз поставщиков кокаина из Колумбии в Соединенные Штаты, и в результате в стране возникла хоть подпольная, но вполне здоровая с функциональной точки зрения экономика. Я заинтересовался одним наркобароном с собственной системой организации этого бизнеса. Он перехватывал подводные лодки или скоростные катера колумбийских накрокурьеров в море, расправлялся с экипажами, забирал грузы кокаина и потом продавал их дома. Говорили, что он жил в вилле-крепости на холме, возвышающемся над морским берегом.

Я собирал данные несколько месяцев, но потом от истории не осталось камня на камне. В один прекрасный день до меня дошли сведения, что мой наркопират сел в один из своих катеров (на этот раз в полном одиночестве, не взяв никого из вооруженных боевиков), вышел в море, отправился куда-то на юг, и больше его никто не видел. Понятно, что бизнес-модель, основанная на воровстве чужих наркотиков, не годилась на долгосрочную перспективу. Этот человек заработал, сколько мог, и теперь, судя по всему, предпочел просто исчезнуть.

Как-то один из бывших солдат Армии США, который давал мне телефонные консультации по наркобизнесу в регионе, упомянул в разговоре о потерянном древнем городе. Во время никарагуанской гражданской войны он был в Ла-Москитии и тренировал «контрас» в джунглях, которые назвал «самой омерзительной и поганой дырой во всем мире». Он ночевал в палатках и накрытых противомоскитной сеткой гамаках, страдал от постоянной сырости и до волдырей расчесывал укусы насекомых. «Я тебе отвечаю, мужик, там было очень хреново», – говорил он мне.

Этот человек не помнил, где впервые услышал о древнем городе. Это могло быть и в джунглях, и в портовых барах, где он снимал девок, но все его рассказы вертелись вокруг одного и того же. Везде фигурировало золото, бесценные артефакты, покрытые дикой растительностью храмы и здания, а также Боги-Обезьяны. «Я часто подумывал махнуть в джунгли на его поиски», – сказал он. Однако до дела у него так и не дошло.

Иногда, когда жена с дочерью уже спали, я целыми ночами просиживал в гостиной за компьютером, бродя по карте гондурасских джунглей. Я бросал камеру гугловского спутника в крутое пике и летал над извилистыми реками и непроходимыми зарослями, из которых состоял один из самых обширных тропических дождевых лесов мира. Я приближал картинку до тех пор, пока джунгли не превращались в сплошное непроницаемое зеленое одеяло, и силой воображения пытался пробиться через него и увидеть, что находится там, внизу.

Я изучал легенду о Белом Городе в спокойные моменты, когда Эми во второй половине дня уходила вести свои семинары, или по выходным, когда Скай была в балетной студии или в кружке рисования. Я звонил археологам, золотоискателям, авантюристам всех мастей и полусумасшедшим конспирологам. Я нашел колдуна, много лет потратившего на поиски города, который предупредил меня: «Если начнешь искать его, он засосет тебя и больше никогда не отпустит». Другой мой собеседник упомянул каких-то «призраков», а археолог по имени Крис Бегли находил легенду о городе такой притягательной, что назвал ее в беседе со мной «одной из самых скользких и неподатливых загадок».

Я выяснил, что первые слухи о пропавшем городе принес Христофор Колумб из своего четвертого путешествия в 1502 году, во время которого он высадился в восточной части Гондураса – там, где теперь находится город Трухильо. Исследуя этот участок побережья, Колумб записывал в своих путевых журналах сплетни о золотых самородках «больше лимских фасолин» и «острове, выстроенном из чистого золота».