– Будь я проклят… – прошептал вдовец и попятился назад. – Что же ты видела?.. – он словно в забытьи побрел к кровати. Несколько шагов, раз-два, и он уже держал в руках окровавленный нож, который достал из-под подушки. Он никогда не хранил холодное оружие в спальне, но сегодня он отчего-то знал, что нож находится именно там. Он разжал руки, и нож со звоном рухнул на пол.

Супругу заклейменного проклятиями петербургского священника похоронили на кладбище Святого Апостола Павла, что недалеко от Пушкинского леса под Санкт-Петербургом. Служанка скончалась через неделю после смерти хозяйки в Мариинской больнице на Литейном проспекте. Ее похоронили на кладбище для крестьян в областном городе Ямбурге.

Перед смертью она успела рассказать на языке жестов полицейскому приставу о том, что два месяца назад отец Александр изнасиловал ее в церкви, в которой служил. И она от него забеременела.

После содеянного священнослужитель строго-настрого наказал ей не открывать рта. А когда она поведала ему о ребенке, он отрезал ей язык. Расчет был сделан на то, что неграмотная Прасковья не сможет ни рассказать, ни написать о преступлении своего хозяина. Она была полностью лишена каких-либо средств общения. Кроме одного. Жестов. Но о ее руках он задумал «позаботиться» немного позже. Когда страх, который он внушил молодой крестьянке, ослабнет, придет тот день, и он отрубит кисти ее рук и скормит свиньям в хлеву.

Сам священник нашел свой приют в одиночной палате на втором этаже «больницы для скорбных главою «Утоли мои печали», в только что отстроенном корпусе с красивым видом на Неву.

Сентябрь 1837 года

По прошествии лета признанный душевнобольным и заимевший дурную славу клирик снова начал чувствовать себя изможденным. Особенно по утрам, когда жаловался врачам на хроническое недосыпание. Однако теперь причины этого весьма скверного состояния были ему известны. И крылись они не в фантомной усталости.

Октябрь 1837 года

Лишенный сана отец Александр сбежал из психиатрической лечебницы.

На протяжении месяца его искала вся полиция Петербурга, но безуспешно. В конце октября губернатором Васильевского острова и шефом жандармерии А. Бенкендорфом было принято решение прекратить поиски. Им же было решено ввести дополнительные патрули из двух-трех стражей правопорядка, которые будут обеспечивать безопасность на улицах города по ночам.

Однако спустя некоторое время среди горожан стали расползаться слухи о том, что с наступлением темноты сумасшедший священник рыщет по переулкам и дворам в поисках новых жертв. Одет он в оборванную одежду, лицо его – обезображенное страшными морщинами лицо старика, в руке – всегда длинный нож. Но слухи на то и есть слухи, чтобы полнить землю. Также думали и сыщики, не веря в мифы городских улиц.

Пока не начали находить первые тела.

Ноябрь 1837 года

Первыми жертвами неизвестного душегуба оказались две несовершеннолетние девушки, голые, изуродованные тела которых нашли на заднем дворе одной приходской обители Петербурга, заимевшей дурную славу из-за одного своего бывшего служителя.

После этого рассказы о маньяке-убийце с церковным прошлым стали повсеместными.

Через несколько дней сыщики обнаружили еще два тела. Тоже девушки, тоже весьма молодые, и также подвергшиеся насилию и истязанию перед смертью.

Город впал в панику.

Полиция уже не могла скрыть от людей факты. О священнике-потрошителе теперь говорили на каждом шагу. Знал о нем и отец Амвросий, который после вечерней службы остался в церкви один.

Когда в окне появилось уродливое лицо старика с жидкой бородой, отец Амвросий вздрогнул и схватился за сердце. В следующий миг он смог из себя выдавить лишь…