Приедет командир роты, походит по ОП со скучающим видом, чего-то там посмотрит, у кого-то что-то спросит, по тревоге разок поднимет, проверит боевой расчет и всего-то. После этого он по радиостанции докладывал комбату о проведенной проверке и уезжал восвояси, захватив с собой ненадолго командира взвода. – Замкомвзвода снова сладко зевнул, – а другие проверяющие почти не приезжали. Да и кому надо ехать черт знает куда, чтобы проверить всего-то один взвод? А если какая неожиданная проверка и приезжала в полк, то ротный сразу ставил в известность лейтенанта, так что у взвода было время навести, так сказать, «марафет» и подготовиться к встрече проверяющих с бравым видом и молодцеватой выправкой. Но вот комбат, так только раз в неделю сам заезжал.

Замкомвзвода, вспомнив командира батальона, слегка поежился:

«Крутого нрава мужик. Бойцы его боялись уже только за один внешний вид. Силён как бык. Двухпудовые гири на вытянутых руках держит, из пулемета с одной руки стреляет. Видели даже один раз, как он на спор зимой вручную «Урал» «кривым стартером» заводил. А служака еще тот. Дотошный. Ни офицеров, ни солдат не жалел. Никому спуску не давал. Везде залезет, все осмотрит. Пока на ОП сидит, пройдется по нему не спеша, все проверит, везде залезет. А потом раз по десять взвод по тревоге поднимет. По вводным действовать заставит. До пота, до потери сил. Наорет на всех, в выражениях не стесняясь. Задач наставит, чтобы служба медом не казалась, а потом уедет. И снова тишина…»

Сверху, с опорного пункта, в блиндаж доносились громкие голоса бойцов.

– Братишка, сфотографируй меня на БТРе, как будто я прямо с брони «духов» из пулемета мочу, – крикнул сержант наводчику пулеметов БТР. Он взял в руки ПК (пулемет Калашникова) и стал позировать, изображая из себя стреляющего, придав при этом своему лицу какое-то карикатурно-зверское, но, как ему самому казалось, суровое и решительное выражение.

Наводчик внешне сдержанно, но все же с легкой ироничной ухмылкой стал его фотографировать.

Молчаливый, рассудительный и спокойный, слегка угрюмый парень, с крепкой шеей и сильными руками. У него не было друзей во взводе и жил он как-то особняком. Но при этом никто не осмеливался не оскорбить его и даже просто колко пошутить над ним, как обычно это бывает с замкнутыми и тихими бойцами.

В его замкнутости была какая-то возвышенная отстраненность от тех мелких и непонятных для него проблем, желаний и интересов, царивших среди этих, как казалось ему, совсем еще уж по-детски выглядевших солдат. Они ассоциировались у него с кем-то вроде молодых козлят, с детским задором скачущих друг перед другом, брыкающихся и бодающих друг друга, находясь в восторге от своей забавной игры. Такой забавной игрой казались им и служба, и эта командировка на Кавказ, и все, что вокруг них происходило. Как в школе на ОБЖ только с настоящими автоматами. Круто!

Но Наводчик не ставил себя выше других, он просто смотрел на них равнодушно и даже отвлеченно, стараясь ребят не замечать.

Лейтенант относился к Наводчику одновременно с уважением и осторожностью. Порой, отдавая тому указания, он уводил взгляд куда-то в сторону, как будто испытывал неловкость за свою, еще такую мальчишескую неопытность перед этим, не по годам взрослым солдатом.

«Замок» тоже втайне завидовал сдержанности и силе Наводчика. Силе не столько физической, сколько какой-то внутренней, непостижимой для «Замка» силе, которой веяло от Наводчика. В глубине души «Замок» даже побаивался его. Но, стараясь успокоить своё страдающее самолюбие, упорно скрывал это от посторонних глаз, а прежде всего от самого себя. Он украдкой пытался найти в Наводчике хоть какой-нибудь изъян, который докажет «Замку» собственное превосходство над ним.