Дома я окружил свою бедную беременную маму всяческой заботой. И кофе подал, и ноги заставил на диван положить, и подушку сунул под голову а в руки – «Тайме». В кино всегда так делают (Кэри Грант, например, точь-в-точь так же за Дорис Дэй ухаживал).
Маме, конечно, понравилось, что с ней носятся. Сказала, что ей очень приятно, только времени рассиживаться нет, потому что через полчаса ее ждут на партию сквоша. Ну и ладно. Главное, у нее настроение поднялось, тут я про Хэмиша и выложил. Мама сразу глаза закатила и губы поджала, но смолчала. Наверное, это на нее беременность так благотворно действует.
Луна в первой четверти.
2330. Комната для гостей готова, в кладовке до потолка коробки с тыквенным печеньем, морозилка забита тушенкой, свиными ребрышками и кукурузными початками. Ванная сверкает не хуже, чем у американцев, даже пса вымыли и выскребли, а Хэмиш Манчини как провалился.
Девятичасовые новости смотрели всей семьей. За эту неделю не разбился ни один американский самолет. Сегодня тоже никаких крушений не было.
В одиннадцать вечера отец вышел из себя:
– Чтоб я сдох! Осточертело париться в воскресном костюме!
Ну мы и разошлись.
5 часов утра. Хэмиш в комнате для гостей. Бренчит на своей гитаре-нержавейке песни жителей Аппалачей. Из Хитроу он взял такси (между прочим, от аэропорта 130 миль пилить!). Таксист подвез его прямиком к нашему дому, но Хэмиш отказался верить, что попал по адресу. Полночи по району катались, искали хибару с соломенной крышей, пока таксист не вернулся к нам и не вытащил папу из постели. Хэмиш рассчитался ворохом зеленых.
Духов день.
С утра пораньше Хэмиш такое отмочил! Faux pas,[9] как говорят французы.
– Эй, Полин, – спрашивает, – а где ваш дружок Лукас?
От тишины на кухне у меня аж в ушах зазвенело. Отец выдержал зловещую паузу и ответил страшным голосом:
– Моя жена больше не поддерживает отношений с мистером Лукасом.
А Хэмиш прет как танк!
– Фу ты! Хреново. Классный мужик этот мистер Лукас. Че не поделили-то?
Мама объяснила, что за завтраком «личные проблемы обсуждать не принято».
– Во всяком случае, у нас, в Англии.
А Хэмиш нет чтобы заткнуться, зубы скалит с таким видом, будто целую деревню коттеджей с соломенными крышами откопал.
– Вау-у-у! Британская чопорность! Слыхали, слыхали!!!
После обеда свозили его к Берту и Квини, так он из штанов выпрыгивал от радости. Всю дорогу домой в машине такой вопеж стоял!
– Ва-ау! Мама родная! Йо-хо-хо! Вылитые Дерби с Джоан, ей же ей! Ну копия!
В десять я пошел спать. Сыт по горло его громогласными восторгами.
Выходной по всей Британии, кроме Шотландии. День поминовения в США
Показали нашему американскому гостю городок аттракционов в парке отдыха. Ну и дела! Вместо того чтобы вопить от восхищения, Хэмиш скис.
– Диснейленд, – говорит, – это я понимаю. Само собой, наши аттракционы Диснейленду в подметки не годятся, но лично с меня и таких хватает.
Хэмиш потащил маму на «Автодром», а нас с отцом черт дернул покататься на «Попрыгунчиках». У меня поджилки тряслись, и у папы, кажется, тоже. Вообще-то сначала было ничего – пока я вниз не посмотрел, на того дебила, что за рычаги дергал. В своих засаленных джинсах он смахивал на пещерное чудище. Сердце у меня так и ухнуло. Это ж надо додуматься – доверить свою жизнь этому неандертальцу!
Отец постарел лет на десять, весь аж зеленый стал, но, когда мама спросила, как нам «Попрыгунчики», объявил:
– Что надо каруселька!
Пес переметнулся к Хэмишу – не отходит от него ни на шаг. А тот зовет его «стариной Влюблю» и гундосит песни про преданных американских псов, которых не сгонишь с могил их хозяев.