Злой и униженный, он выбрался на берег. Женщина смерила его презрительно-встревоженным взглядом, отошла к своей одежде, та сохла на растопыренных ветках. Олег, неизвестно чему скаля зубы, помалкивал.

– Сэр калика, – не выдержал Томас, – я же вижу, ты насмехаешься надо мной!

Олег покачал головой:

– Не над тобой. Так, вообще.

– Вообще?.. Ты что-то знаешь? Почему эта жаба разговаривала, как человек? Я только сейчас сообразил!

– Как человек… Гм, по-моему, она больше квакала. Правда, знавал я одно племя, где тоже переговаривались почти кваканьем. Жили в болоте, понимаешь, а место всегда влияет… Да многое влияет. Вот, скажем, есть язык сильба гомеро, это когда свистуны переговариваются, а есть стукачи по дереву…

– Сэр калика!

– Понимаешь, заклятия во всем мире одни, но местные колдуны ищут вслепую, потому в одних землях умеют одно, в других – другое, в-третьих – третье… В этих землях освоили одно очень простое, но мощное заклятие. Превращают виновного в лягушку. Снять заклятие тоже просто, но опять же – надо знать как.

– Ты знаешь?

– Да стоит одному узнать, как вскоре знают все. В нашем случае нужно только поцеловать такую лягушку.

Женщина с силой терла камнем по своему платью, отскребывала остатки грязи. Ее странные глаза украдкой следили за рыцарем. Томас задумался, помрачнел:

– Тогда мы сделали злое дело…

– Почему?

– Надо было поцеловать. Зажмуриться и поцеловать. Пусть даже бородавки, но на Страшном Суде мне зачтется доброе деяние.

Глаза женщины стали злыми. Олег посмотрел на нее, потом на Томаса:

– Гм… но она девица…

У Томаса глаза стали круглыми.

– Да? По виду не похожа… Но тем более я мог бы!

Олег хитро улыбался, голос стал сладким, как мед:

– Она еще и красивая девка. Я могу видеть сквозь жабью шкуру.

– В самом деле? – спросил Томас с живейшим интересом.

– Очень. Молодая и очень красивая… Но здесь нравы строгие… Поцеловать и не жениться – опозорить девку. Дегтем ворота вымажут, то да се… Ей снова в болото, только уже топиться от стыда и злой молвы людской. Что скажешь?

Томас сказал со вздохом:

– Ты жестокий человек, но ты прав.

Олег уже стоял, приложив ладонь козырьком к глазам, всматривался в истончающуюся стену тумана. Там едва слышно хлюпало, булькало, кто-то тяжелый ломился через болото, подминая пучки осоки и камыша.

– Не страдай, – сказал он равнодушно, – сейчас половина княжества ее ищет. Все ведают, как и что… В первый день бы отыскали, как бывало поначалу. Но так не наказание, одно баловство. Теперь колдуны наловчились забрасывать их в дальние болота…

Шаги стихли, а вскоре с другой стороны послышался легкий плеск. Болотник вынырнул тяжело, с трудом выволок намокший ковер. Олегу помахал лапой с перепонками между пальцами:

– Ладно, теперь топить вас не буду. Ковер староват, но сгодится.

– И все? – удивился Олег. – Раз уж мы здесь, отведи к Хозяину.

Болотник покачал головой:

– Какой хозяин? О чем глаголешь?

– Везде есть хозяин, – сказал Олег. Он впервые за долгое время улыбнулся. – На Руси без твердого хозяина нельзя, пропадут.

– Тут болото, а не Русь.

– К этому шли. Порядок и хозяин, что отвечает за порядок.

– Не доросли лицезреть его лик.

– Как хошь, – сказал Олег равнодушно. – Сами придем. Только тебя выдерут, что через твое болото прошли, а ты знать не знаешь.

Болотник подпрыгнул, вгляделся в суровое лицо волхва:

– Ишь… Да, ты такой, что сам доберешься. Я уж думал, таких не осталось. Только ждите до вечера, сейчас он занят.

С прижатым к груди ковром без плеска ушел под воду. На этот раз оранжевая молния, отягощенная ковром, скользнула много медленнее.

Сидя у костра, Томас сказал с проникновенным удивлением: