Томас остановился в двух шагах перед дверью и стал ждать. Меч в его руках чуть поворачивался, словно уже видел сквозь доски жертву. Женщина сняла с его пояса длинный узкий кинжал, встала рядом. Их плечи были почти вровень, хотя сэр Томас отличался ростом даже среди сильнейших рыцарей.

– Наверх, – вдруг закричал старик с мукой, – наверх, остолопы! Пусть пропадает, не пропадать же самому…

Олег первым сообразил, схватил Томаса за локти, вытолкал на лестницу, что вела к потолку. Крышка лаза откинулась. Томас увидел, как по синему небу плыли кучерявые барашки, похожие на безмятежные облака. Старик, пыхтя и отдуваясь, как большой изможденный паук, выкарабкался следом.

Возле длинной покосившейся трубы лежал свернутый ковер. Старик пинком развернул его, и в глаза всем четверым ударили яркие, почти не выцветшие краски. Пахнуло восточными цветами и пряностями. Олег кивнул понимающе, толкнул Томаса на середину. Внизу с грохотом вылетела дверь. Стремянка затряслась, по ней кто-то уже лез, пыхтел, его ободряли злые гортанные голоса.

– Во имя великого Стрибога… – начал старик, но Олег прервал:

– Тогда уж лучше Борея. Нам к северу.

– К северо-западу, – быстро поправил Томас. – И невысоко.

– И чтоб еще не дуло? – завизжал старик истошно. – Садись!!!

Из квадратного лаза в полу показалась голова в мохнатой шапке. Половец сразу завизжал страшным голосом, снизу завыли и заулюлюкали, а первый начал спешно выкарабкиваться на крышу. Томас засопел, ступил навстречу, поднимая меч.

Олег прыгнул, сшиб рыцаря на ковер, спасая его от брошенного дротика. В тот же миг под Томасом заколыхалось, словно он лежал на зыбучих песках. Его прижало лицом к ковру. Рядом кто-то тонко вскрикнул, он узнал голос женщины.

– А как же старик? – вскрикнул Томас. – Мы ж не скифы!

Чувствуя себя на зыбком плоту, что несется сквозь холодный ветер навстречу водопаду, он подобрался к краю ковра. Башня стремительно удалялась. Вокруг маленькой фигурки старика вспыхнул зеленый свет. Половцы, охваченные огнем, метались по башне, срывались с края.

Ковер мелко трясло. Томас сцепил зубы, те начали выбивать дробь. Еще не от холода, от гадкой тряски. А женщина может подумать, что вовсе от трусости! Холод придет позже, он знал по полету на Змее. Но там хоть края теплые, а здесь вовсе север, осень, утки летят мохнатые, как шмели.

– Управится, – успокоил Олег. – Не думал, что в твоей чаше такая сила… Или в гвозде?.. Наверное, в гвозде. Чаша что, а вот гвоздь из креста, в котором, козе понятно, откуда он возьмется – железо!

Свирепый встречный ветер трепал красные, как пламя, волосы Олега. Он слегка щурился, горбился, но зеленые глаза по-прежнему смотрели вперед с угрюмым недоверием. Волчья душегрейка была распахнута на груди.

Он с неудовольствием повернулся к распластавшейся на ковре женщине. Старик все-таки втолкнул ее в последний миг! Мог бы сам защитить от половцев, но уж очень не хотел связываться с бабой. Да это и понятно: женщина в келье мага приносит несчастий больше, чем на корабле. Он знает, это он лучше этого доморощенного отшельника знает.

– Кто ты и как тебя зовут? – спросил он хмуро. – Как бы ты, девица, не попала из огня да в полымя.

Женщина вздрогнула, ее пальцы сжались на складках ковра еще крепче. Ветер трепал распущенные космы, серые и неопрятные, зато длинные.

– Меня зовут… Ярослава, но лучше Яра.

Томас оглянулся на них, покачал головой:

– Яра… Такого имени нет. Язычница?

– Я родилась весной, когда сеют яровые, – пояснила женщина, – потому и назвали Ярославой.

Калика хмыкнул, но смолчал. Его красные волосы трепетали на ветру, как пламя. Зеленые глаза бесстрастно смотрели вдаль. Женщина приоткрыла глаз, с удивительно лиловой радужкой, крупной и блестящей, покосилась на калику.