Пожилой кавказец нерешительно шагнул к Князеву и прошептал:

– Извини. Но я должен. Иначе…

– Что ты там шепчешь? – гаркнул охранник. – Бей!

Грузчик несильно взмахнул рукой, веревка опустилась на голую спину Богдана.

– Сильней! – прозвучал приказ Сулеймана.

– Бей, я все понимаю, – одними губами проговорил Богдан.

На этот раз веревка опустилась сильнее. Князев почувствовал, как саднит содранная со спины кожа. Охранники подгоняли грузчиков, каждый должен был принять участие в экзекуции. Свистела веревка, крупными хлопьями капала на снег кровь. Через какое-то время Богдан уже не ощущал боли. Ему стало все равно, что с ним произойдет дальше. Гастарбайтеры уже прошли по второму кругу.

– Хватит, – внезапно скомандовал Сулейман. – Так будет с каждым, кто посмеет поднять на меня руку. Теперь за работу.

Охранники погнали грузчиков и бомжей к выходу. Обессиленный Князев буквально висел на руках, ноги сами собой подгибались. Сулейман подошел, взял его за подбородок и заглянул в лицо.

– Это еще не все, – пообещал он.

Надсмотрщик говорил что-то еще, но Богдан его уже не слышал. Он с трудом держал веки открытыми. Затем все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.

– Что с ним делать? – спросил охранник.

– Пусть еще повисит, пока не очухается, – небрежно бросил Сулейман. – А там, на ваше усмотрение.

Охранник поднял рубашку Князева со снега, вынул из кармана сложенную вчетверо бумагу.

– Смотри, направление в военный госпиталь, просроченное…

Сколько времени провисел на столбе, Богдан не знал. Он очнулся резко, от боли, ему показалось, что в спину ему всадили раскаленный прут. Первое, что он увидел, это свежий снег под ногами, сквозь который проступали кровавые пятна. Богдан вскинул голову. Неподалеку от него стояли двое охранников и спорили. Они еще не заметили, что их пленник пришел в себя, а потому были предельно откровенны.

– …мужик свое получил, – говорил рослый громила, ковыряя носком ботинка разлохмаченную веревку. – К тому же он десантура – наколку у него на плече видел? А десантуру я уважаю. Нас двоих завалил, такое уметь надо. За это и получил свое. Этих абреков мы на его примере воспитали. Вот и все. Отвязать его надо, и пусть идет на все четыре стороны.

– Отпустить? Так просто? – прищурился напарник. – После того что он с нами сделал на глазах у всех? Теперь же они нас в грош не будут ставить.

– И что предлагаешь?

– Из шланга его водой облить. Через час-другой на ветру льдом покроется, сдохнет.

– С телом что делать? Ты подумал?

– В лес завезем и выбросим. Менты никого искать не станут. Тут замерзших бомжей десятками подбирают.

– Тебе это надо? Лишнюю работу себе ищешь?

– А если он потом нас сдаст? – задал резонный вопрос любитель расправы. – «Жмурик»-то надежно молчать будет.

– Не нравится мне твой план, я бы его отпустил.

– Сулейман не для того нам сказал «на ваше усмотрение», чтобы мы его отпускали.

– Для чего тогда?

– Он нас проверяет. Дадим слабину или нет? Ему жалостливые на базе сто лет не нужны. Ты работу потерять хочешь?

Князев попытался встать на ноги и застонал.

– Очухался, – недовольно проговорил охранник.

Его напарник стоял, задумавшись. Еще неизвестно, чья позиция в споре взяла бы верх, – отпустили бы Князева восвояси или обледеневшего вывезли за город. Но судьба распорядилась по-своему.

Заскрипела калитка в металлических воротах. Богдан с трудом разлепил набухшие веки. На огороженный участок зашли Сулейман, еще один кавказец, на руках которого сияли золотом и камнями массивные безвкусные золотые перстни. Чуть в стороне от них держался мужчина славянской внешности в куртке, подбитой мехом.