– Вот как, – задумчиво произнес первый секретарь, – это меняет дело.

– Я думаю, у партии особой перспективы нет, – как бы продолжая дискуссию, вставил я. – Рано или поздно коммунисты разбегутся, бросив партбилеты.

Он опять взорвался.

– Да таких подонков, как ты, мы уничтожим, – взвизгнул он. – Я был, есть и умру коммунистом. Вон, вы свободны.

В приемной меня ждали. Красная, как рак, дама из общества «Знание» потащила меня в библиотеку горкома, где уже заседал какой-то совет этого самого общества. Из присутствующих мне были знакомы, да и то заочно, лишь два человека – Владимир Андреевич Шилов, главный редактор «Волжской правды», и местный поэт, ярый атеист Геннадий Гаврилович Калинкин. Меня попросили воспроизвести мою лекцию. Я довольно вяло изложил основные тезисы и быстренько свернул выступление. Мне было интересней послушать ответные речи великих местных идеологов.

Члены совета общества «Знание» говорили много, мою лекцию ругали долго. Председатель обозвал меня антисоветчиком и пообещал скорую моральную гибель. Мне стало скучно. Эти люди были намного старше меня и новые веяния в стране воспринимали по-своему, с высоты величия Октябрьской революции. Наш с ними разговор был спором глухого со слепым и не имел совершенно никакой перспективы.

Совет общества «Знание» единогласно принял решение исключить меня своих рядов. Я пытался было объяснить, что не состою в этом достопочтенном обществе, что заниматься просвещением трудовых коллективов меня командировал коллектив техникума, что лекции – всего лишь моя общественная нагрузка. Все тщетно: меня никто не слушал. Людям так было удобней. Отчитаться перед горкомом партии, умыть руки. Прозевали они меня! Просмотрели, не оценили моих возможностей.

В результате голосования из общества «Знание», наверное, впервые в истории был исключен лектор, который в общество «Знание» никогда не вступал.

После исключения из общества «Знание» я с упоением окунулся в политику. Как учил нас великий вождь Владимир Ильич Ленин (так мною нелюбимый), для подготовки революции нужна своя партия. Партийное строительство я начал с поиска идейных сторонников.

Самое простое решение оказалось и самым удачным. Я дал объявление в газете «Волжская правда» о том, что в техникуме (аудитория № 44) будет проходить первое собрание неравнодушных граждан города. Какой будет реакция, честно говоря, не знал. В назначенное время собралось всего пять человек, но я им был несказанно рад. Люди пришли на разведку.

На второе собрание «неравнодушных» волжан в аудиторию № 44 пришло уже гораздо больше людей. Костяк группы составили активисты с Волжского электромеханического завода (ВЭМЗ) и филиала научно-исследовательского института бумаги (ВНИИБ) – Слава Назаров, Миша Мамонтов, Халида Кожанова, Сергей Храмцов, Валерий Афанасьев. Долго думали, как назвать наш новый коллектив, наконец определились: демократическая группа «Обновление». Собираться решили в моей аудитории. Один раз в неделю обязательный сбор и два-три раза – по желанию. Через несколько заседаний у нас уже была готова идейная платформа. Утвердили руководящий состав из пяти сопредседателей. Неформальным лидером группы стал Слава Назаров, регулировщик радиоаппаратуры ВЭМЗ, человек с высшим образованием.

Евгений Николаевич, директор техникума, был недоволен тем, что в его учреждении собираются партийные оппозиционеры. Но, слава богу, у него не хватило смелости прикрыть нашу лавочку. Сам он связываться с нами не хотел, а горком партии, видимо, уже не возражал против плюрализма мнений в отдельно взятом коллективе. После моего изгнания из общества «Знание» коммунисты про меня как бы забыли, а потому и Поляков проявлять инициативу не стал. «Горком партии ничего ему за антисоветчину не сделал, – думал, наверное, директор, – так зачем мне впрягаться в неприятности. Как бы чего не вышло».