Минойцы, по Тойнби, выполнили роль транслятора высокой культуры на переходе от древнего мира к античному. Минойцы центрировали греко-ахейское общество, на культурной доминанте, стали культурным интегратором греков-ахейцах, соединили Критскую культуру с Микенской и в греческой истории этот период назван Крито-Мекенским. Через несколько веков, наследниками высокой культуры стали и другие этносы материковой Греции. Через стандарты высокой культуры греческие народности духовно осознали себя эллинами. Культурная традиция эллинизма духовно покорила Балканы, а после того, как Александр Македонский создал из Греции еще и политическую империю – культурный эллинизм был усилен политическим господством и через этот механизм влияния духовно овладел Европой и миром, создав мировую панэллинистическую ойкумену, основанную на высоких культурных образцах Греции. Греция стала колыбелью всей мировой культуры, мировой империей культуры.

Этнической основой ахейского общества были выходцы из степей северного Причерноморья и Фессалии – переселенцы Европейского континента, осевшие на Греческом полуострове и ассимилировавшиеся с местным греческим населением. Период с 2900 – по 1470 гг. до н. э. историки называют догреческим, но, вместе с тем, – это была первая европейская цивилизация [123]. Поэтому их именую через дефис, как греков-ахейцев. Позднее ахейцы попали под влияние Хеттского государства. С середины II тысячелетия, крито-микенская цивилизация быстро прогрессировала, стала развитой цивилизацией бронзового века, с развитой индустрией, с лучшим в средиземноморье военным и торговым флотом, с надежными крепостями и фортификационными сооружениями, защищающими греческие города-государства [123]. Микенцы, многому научившись у минойцев, от них они унаследовали раннюю мифологию, тип язычества с культами Зевса и Посейдона. Дж. Тойнби внес важные уточнения: «греческий пантеон является одновременно и ахейским, и постминойским» [2] [55]. Вместе с тем Тойнби указывает на важные различия, ставшие более очевидными в более поздние века, когда культурно интегрировались греческие этносы и стали мировой политической – эллинской империей. Тойнби пишет, что «религиозное поклонение в эллинские времена носило уже не местный характер, а было «панэллинским». Однако в выражении «панэллинский» нет уже ничего минойского. Олимпийский пантеон принял классическую форму в гомеровском эпосе – отголоске постминойского движения племен. Здесь мы видим богов в обличье варваров, пришедших в минойский мир из внутренних земель Европы после того, как талассократия Миноса была разбита. Зевс – это ахейский военачальник; другие олимпийцы представляют его вооруженный отряд» [124] [55]. Вместе с тем, здесь восхищение Тойнби односторонне. Религия минойцев все же была языческой, имея все ее недостатки: культ священного быка стоял наряду с Великой богиней, в ходе сакральных игр, именуемых тавромахией (игры быками) совершались человеческие жертвоприношения.

Более интересным является то, что Дж. Тойнби поставил минойскую цивилизацию в список выдающихся мировых цивилизаций, в числе 21-й цивилизации мировой истории. Он нашел в ней уникальную особенность, контрастирующую со всем языческим миром – это ярко выраженный нравственный тип религии, что позволило Тойнби отнести ее к гуманистически-универсальному типу: «если древний критский культ сравнить с религией древних греков, то следует сказать, что в ней больше духовного содержания, в ней больше личностного. На «кольце Нестора» символы воскресения представлены в форме куколки и бабочки над головой богини – она обладает властью давать верующим жизнь после смерти. Она была очень близка к своим почитателям … Эта универсальная богиня представлена и в минойском искусстве в виде Божественной Матери, которая с обожанием держит младенца». [2] [55]. Действительно образ минойской богини является абсолютным контрастом всем звероликим божествам Вавилона и Египта, Азии и Европы, богам-монстрам, требующим человеческих жертвоприношений. Минойские же божества предстают в человеколюбивом виде.