Следует и другое: жрецам Древнего Вавилона был хорошо знаком Бог Библии, библейские истории происхождения мира и человека, грехопадения человека и его изгнания из рая, знакомы были имена прародителей рода человеческого Адама и Евы. Им была известна история допотопного человечества и кары Божией – Всемирного потопа. Все эти сведения были включены в Жреческий кодекс, имевший статус языческого «Священного Писания». А наряду с этим, и, в полном противоречии этому в Кодексе есть инфернальная басня творения человека: «бог Бел отрезал собственную голову, а другие боги собрали кровь, смешали ее с землею и из этого кровавого теста вылепили людей. Вот почему, говорят вавилоняне, люди так умны: их смертная глина смешана с божественной кровью» [75].

Расщеплённость религиозного мировоззрения. Л.А. Тихомиров пишет о моральной и духовной расщеплённости язычества: «язычники чаще обращались именно к злым духам, а не добрым: удовлетворение какой-нибудь страсти, мщения или побуждения, чуждые понимания высших благ духа и сводящиеся к животной сытости, благосостоянию материальному вызывают психологические симпатии к сатане как врагу Божию» [46] [9]. Главные мотиваторы человеческой обыденности – это прагматизм жизни, корысть, эгоцентризм, властолюбие, честолюбие и сладострастие. В языческом мире эти страстные начала ничем не ограничены и принимаются как нормы жизни. Соответственно, злые боги у язычников более востребованы и жизненно необходимы, а добрые боги уходят на задний план сознания. Язычество оказывается религиозно санкционированным аморализмом.

А. С. Хомяков различает в представлениях древних о происхождении человечества осознание божественного акта «творения», сообщающего духовную природу и акта «рождения» (человека от человека), выражающего лишь телесный источник. С духовной природой связываются императив «свободы и воли», а с телесной – жесткий детерминизм «необходимости и неволи». В языке религии это законы Неба и законы Земли. В Древнем Вавилоне язычество признает творение человека богами, которые ставят его в земную жизнь. Человек – посреди Неба и Земли и, поскольку они равноценно обожествлены, то человек стоит между богов, служит тем и другим, не имея никаких перспектив своей судьбы в вечности. Свобода воли – небесный дар, но «свобода» кажется ему понятием отрицательным, а воля – положительным потому, что, если «нет свободы, то нет и воли, – возглашает принцип рождения, а есть только необходимость. Но если есть свобода с опасностью ошибки, то есть и наказание, состоящее в вечной неволе – возглашает принцип творения» [76] [77].

Исходя из этого парадокса языческого мировоззрения, Л. А. Тихомиров, исследует его проявление в древневавилонских семейных и родовых союзах, в институте семьи, в обществе и морали, в культуре и цивилизации. Религия вавилонян раздваивает человека, раздваивает семейные ценности (оргические культы, храмовая проституция, с участием мужей и жен, родителей и детей), деформирует связь поколений, раздваивает представления о счастье и смысле жизни. Миф о Беле говорит о происхождении человечества через акт самоубийства бога – самоубийственна и жизнь человека, и его культура, и создаваемая им цивилизация. Языческая вера гилозоистична: вся природа, от камня и дерева, до звезд и планет имеет душу и жизнь. Человек, шествуя по земле – ходит по живым существам, ходит по богам, живущим в природе и стихиях. Строит цивилизацию городов, вавилоняне строят ее как продолжение «Вавилонской башни», т. е. как вызов Богу-Творцу, мстя Ему за Потоп. В то же время, в городах множество храмов, где совершаются темные теургии инфернальным богам-демонам.