– Очень сильно, – Оксана незаметно смахнула пальцем предательски накатившую слезу.

– Может, перепишем? – предложил Сергей. – А то я в конце немного смазал.

– Ни в коем случае, – Оксана решительно стала сматывать шнур микрофона. – Такие эмоции в кадре – это лучше любых слов.

Дорошкевич, согласившись, кивнул и, взяв коробку, решительно зашагал к входу в детский центр.

Оксана с оператором последовали за Сергеем.

* * *

Когда Брагин завершил все дела в Большом Харцызске, группа отправилась в ЛНР.

Дорога из Харцызска к полевому госпиталю, который располагался под Старобельском, заняла около пяти часов, поскольку приходилось выбирать безопасные маршруты передвижения.

Предъявив на КПП необходимые документы, Брагин попросил старшего по смене, чтобы тот помог ему оперативно связаться с начальником госпиталя.

Пока офицер связывался по внутренней связи с начальством, боец, проводивший досмотр всех транспортных средств, въезжающих на территорию госпиталя, показал водителям путь к навесам, укрытым маскировочной сетью, куда те должны были загнать свои микроавтобусы.

Начальник госпиталя в звании подполковника распорядился разместить нижегородскую группу в замаскированной палатке с двухъярусными кроватями, где были оборудованы места для отдыха водителей и санитаров, которые курсировали между передовой и госпиталем.

В восемь утра, когда старший военврач прибыл в хирургическое отделение после ночного отдыха, Брагин уже ожидал его.

– Доброе утро. А я к вам, – Брагин шагнул навстречу врачу.

– Здравствуйте. Чем обязан?

– Я из правительства Нижегородской области. Мы за Ракитиным, – Брагин протянул военврачу пластиковую папку с документами.

– Понятно. Я уже в курсе. Пойдемте за мной.

Следуя за военврачом, Брагин удивлялся огромному объему работ, который в свое время провели военные строители. Сколько же нужно было извлечь породы из этой меловой горы, чтобы сделать такой современный и, главное, хорошо защищенный госпиталь.

За спанбондом, которым были обтянуты стены и потолки коридоров и помещений, проглядывались силуэты внутренних коммуникаций – вентиляции, электрокабелей и труб водоснабжения.

– А где бригада медиков из нашего нижегородского ГИТО? – поинтересовался Брагин, следуя по коридору за военврачом.

– Они сейчас отдыхают. Через пару часов должна начаться их смена.

– Мне бы надо с ними обязательно переговорить.

– Разумеется, – врач открыл дверь в помещение и, пропуская вперед Брагина, жестом пригласил его внутрь. – Проходите, пожалуйста. Тут у нас рабочие места членов госпитальной врачебной комиссии.

Присев к компьютеру, врач приступил к оформлению многочисленных бумаг, которые нужно было подготовить для перевода раненого в другое лечебное учреждение, тем более что Государственный институт травматологии и ортопедии, который все сокращенно называли ГИТО, не относился к ведению Минобороны.

Раньше такие переводы раненых участников СВО в гражданские лечебные учреждения были практически невозможны, но с приходом нового руководства Минобороны такая практика стала обычной.

Прошло не менее часа, прежде чем военврач передал Брагину комплект документов для ознакомления.

– Пожалуйста, просмотрите все внимательно. Если замечаний нет, то я пойду к начальнику, чтобы он поставил свою визу.

Пока Брагин бегло просматривал документы, военврач заварил себе кофе.

– Надеюсь, у вас машина оборудована для перевозки раненых? – на всякий случай спросил военврач.

– Конечно. И бригада врачей у нас – настоящие профессионалы.

Брагин передал просмотренные бумаги военврачу.

– Замечаний нет, – резюмировал он.

– Ну что ж, тогда я к начальнику госпиталя за резолюцией, и будем готовить Ракитина к транспортировке, – врач поставил недопитую кружку с растворимым кофе на край стола.