После вступления в должность палачам ставили клеймо и отрезали уши – понятное дело, такого общества сторонились даже самые заядлые злодеи!

То, что предстаёт перед глазами туриста сегодня, – это всего лишь скудно украшенный элегантными фестонами южный флигель дворца, положивший начало приобретшему важное значение в Стокгольме римскому маньеризму. Характерные миниатюрные круглые окошки в лестничном пролёте позднее стали излюбленным приёмом зодчего Жана де ла Валле, прослеживающимся и во многих других его проектах.

В архитектуре дворца Оксеншерны заметно сильное влияние римского искусства, и это легко понять: в 1650 г. де ла Валле путешествовал по Италии и Франции, откуда вернулся невероятно воодушевлённым и тотчас возвёл две деревянные триумфальные арки к коронации королевы Кристины, явившиеся самыми ранними примерами римского маньеризма в Стокгольме. Жан задумал сразу несколько зданий в подобном стиле, но честь представлять эту манеру в столице выпала лишь дворцу Оксеншерны, в значительной степени напоминающему римский Палаццо Боргезе начала XVII в.

Из-за сильного наклона улицы насчитать у дворца 6 этажей можно лишь с одной стороны; при этом из оставшихся пяти площадью 120–140 м² два представляют собой мезонины. Над каждым окном вылеплены королевские державы, символизирующие, как ни странно, занимаемую как Акселем, так и его сыном должность канцлера На верхнем полуэтаже изначально находилась библиотека Акселя Оксеншерны, однако позже книги перевезли в Королевский дворец; в других же «надстройках» вплоть до начала XIX в. проживали королевские пажи.

Безусловно, прогулка по Старому городу не будет завершённой без величественной набережной Шепсбрун – старейшей причальной стенки Стокгольма. До сих пор десятки кораблей суетятся у берега, придавая неповторимое очарование гордым фасадам зданий.

Когда в XVII в. Швеция превратилась в могущественную империю, власти наконец-то задумались о придании столице подобающего вида. Стокгольму больше не нужно было прятаться за крепостной стеной, и участки на новой набережной принялись активно продавать богачам. Первым приобретателем стал Роберт Ринд, в 1630 г. получивший разрешение на строительство и возведший до сих пор существующий дом № 24. Через 39 лет все клочки земли были распроданы; последним покупателем стал архитектор Никодемус Тессин-старший.

Шепсбрун должен был стать первой «витриной» страны, представляющей её лицо; здесь селилось новое поколение богачей, прозванных «шепсбрунской знатью», – в основном всё те же торговцы, с радостью обустраивавшие тут не только жильё, но и свои конторы, к которым с задней стороны пристраивали складские помещения. Многие фасады до сих пор украшают барельефы с морской и торговой тематикой, а у выходящих в переулки окон висят миниатюрные зеркала, дабы жильцы и гости узких зданий всегда могли видеть отражающееся в них море.

Соответствует стилю и скульптура «Морской бог» Карла Миллеса (1875–1955), созданная в 1913 г. из красного гранита и являющаяся одной из тяжелейших работ мастера. Миллес хотел разместить 10 массивных фигур вдоль всей набережной Шепсбрун, однако его идея не вызвала энтузиазма у публики, и скульптору пришлось ограничиться единственным творением.

Морской бог Миллеса властвует на набережной Шепсбрун

На другом конце набережной стоит важный Густав III из бронзы, вылепленный Юханом Тобиасом Сергелем (1740–1814). Король сам заказал эту скульптуру и велел изобразить себя в триумфальной позе по возвращении домой после войны с Россией 1788–1790 гг. Вдохновение Сергелю придал мраморный Аполлон Бельведерский, однако работа затянулась, и статуя появилась только в 1799 г. – через семь лет после убийства монарха.