МЭ: Незаконному обороту? Наркотиков? Я содействовал незаконному обороту наркотиков?

ЙС: Да, именно в этом вы подозреваетесь.

МЭ: А вы уверены?

ЙС: Совершенно уверен. У меня есть все основания быть уверенным.

МЭ: А другие подозреваемые есть?

ЙС: На сегодняшний день я не могу вдаваться в эти подробности.

МЭ: Я к этому отношения не имею.

ЙС: То есть вы отрицаете преступление?

МЭ: Само собой.

ЙС: Тогда у меня есть несколько вопросов.

МЭ: Есть – значит есть. Задавайте.

ЙС: Что вы делали в Старом городе?

МЭ: Ничего особенного. Был там, вот и все.

ЙС: Вы знакомы с Себастьяном Матуловичем?

МЭ: Без комментариев.

ЙС: Вы знаете, кто это такой?

МЭ: Без комментариев. А что, его взяли?

ЙС: Вы не хотите подтвердить, что вы с ним знакомы, и в то же время вам интересно, взяли его или нет?

МЭ: Интересно.

ЙС: В таком случае могу сообщить. Приказ на его арест получен, но он пока на свободе. У меня есть еще несколько вопросов.

МЭ: Давайте.

ЙС: «Рендж-Ровер» с регистрационными номерами MGF 445 принадлежит вам?

МЭ: Без комментариев.

ЙС: С кем Себбе встречался в Старом городе?

МЭ: Без комментариев.

ЙС: Известно ли вам, что он там делал?

МЭ: Без комментариев.

ЙС: То есть вам нечего комментировать?

МЭ: Так оно и есть. Комментировать мне нечего. Я уже сказал: я к этому отношения не имею. И уж совсем не знаю, почему я здесь. У меня голова на части разрывается…

ЙС: Вы замешаны в позавчерашнем инциденте.

МЭ: Я ничего не знаю. «Незаконный оборот наркотиков»… это какой-то другой, неизвестный мне мир.

ЙС: Пожалуй… я тоже удивлен, если быть честным. Давайте сделаем по-другому. Подождите немного, я выключу запись…

Допрос закончен в 14.11

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 1

После отключения записи

ЙС: Итак, магнитофон отключен. Значит, это уже не формальный допрос, а… назовем так: доверительная беседа. Вы и я, никого больше.

М: И что это значит?

ЙС: Это значит, что вы можете говорить свободно. И я тоже. Если вы захотите, разговор останется между нами. И я буду откровенен с вами, Матс. У вас двое детей, нормальная работа, и то, что вы рассказывали насчет похищения, – чистая правда. Это, должно быть, ужасно – то, что вы пережили. Вам ни к чему сидеть взаперти.

М: Так почему бы вам меня не отпустить? Просто-напросто – отпустить? Я уже два дня здесь… хорошо, что вы проверили насчет похищения, значит, понимаете, что такая травма без следа не проходит. Я до сих пор очень плохо себя чувствую.

ЙС: Но вы же понимаете, что торговля наркотиками – это серьезно. В этом расследовании мы пользовались секретными методами… нет, не по отношению к вам, а к другим.

М: А это что значит?

ЙС: Прослушивание помещений, телефонов, внешнее наблюдение. Доказательств у нас мешок. И, к сожалению, вам грозит серьезный тюремный срок. Как минимум десять лет. Не думаю, что тюрьма – подходящее для вас место.

М: Вот оно что… (Подследственный заплакал.) Но я не могу сидеть… это же уже много лет…

ЙС: И боюсь, вы попадете в Кумлу, самую крутую тюрьму в Швеции… сами понимаете, что там может произойти. Это не место для интеллигентных людей.

М: Но… (Невнятно.)

ЙС: Я вас понимаю. Это нелегко. Подождите, я схожу за салфетками.

М: (Невнятно.)

ЙС: Прошу вас.

М: Спасибо. (Всхлипывает.)

ЙС: Я, как уже сказал, прекрасно вас понимаю. Но мне нужна ясность. Поэтому у меня к вам есть предложение.

М: Все что хотите.

ЙС: Все очень просто. Мы понимаем, что у вас широкие контакты с людьми, которые нас интересуют. Не просто понимаем. Знаем. И я хочу знать про них все. И про вас. Все, чем вы занимаетесь. И если вы хотите мне помочь, могу обещать – никаких допросов, записей, обвинителей и адвокатов. Ваше имя вообще не появится в деле. Мало того…