– Накормить и утихомирить, – со значением повторил Иссэн. – Отправить на новое рождение. Только вот на новое рождение умиротворенный дух должен отправиться сам, доброй волей. Это не ссылка, Рэйден-сан, а новое рождение – не Остров Девяти Смертей. Сила и власть тут бесполезны, а угрозы приносят скверный результат. Духу нужно помочь встать на этот путь – молитвой, приношениями, ласковым словом, утешением, заботой о нем. Помочь, но не заставить. Как вы сами думаете, поможет ли духу успокоиться и вернуться в естественный круг рождений и смертей угроза боли и наказания?

Уши мои вспыхнули двумя фонарями.

– Нет, Иссэн-сан. Скорее, наоборот. Простите мне мою бестолковость!

– В другой ситуации ваше решение могло бы оказаться верным. Но не в случае с голодным духом, захватившим чужое тело. Обряд кормления должен хотя бы на время унять неизбывный голод гаки, укротить его злость, напомнить духу обо всем хорошем, что было в его человеческой жизни, о добрых делах и счастливых мгновениях… Надо, чтобы гаки отверг свою природу и захотел возродиться в человеческом теле.

– Вам известны добрые дела старой Котонэ?! Когда и с кем она была счастлива?!

С меня в этот момент можно было писать картину: «Дознаватель Рэйден делает треугольные глаза». Толковый художник озолотился бы!

Настоятель едва заметно улыбнулся.

– Вы преувеличиваете мою осведомленность. Я ничего не знаю о жизни Котонэ – кроме того, что вы сообщили мне в письме. Но у любого человека есть в жизни радостные эпизоды. У нее ведь были родители? Она же не сиротой росла? У нее есть дети – по меньшей мере, сын. Был муж. А значит, был родной дом, детство, свадьба, рождение детей… Даже если в чем-то я ошибусь, бо́льшая часть этих воспоминаний позволит духу Котонэ вернуться в радость и свет ее прошлого. Надеюсь, вкупе с искренней молитвой и приношениями это подтолкнет Котонэ покинуть тело сына – сначала чтобы вкусить подношений, а затем вернуться на круг перерождений. Но для этого нам нужно ее посмертное имя. Без него обряд будет неполным.

Я понурился. И как же мне узнать ее посмертное имя, если угрозы недопустимы?

– Вероятно, мне стоит проявить к ней сочувствие?

Настоятель кивнул.

– Для начала дам ей чего-нибудь поесть, – развивал я мысль. – Прямо сейчас. Пообещаю позже накормить ее досыта, а затем – освободить. Заверю, что никакого наказания не будет. А взамен ей нужно всего-то назвать свое посмертное имя.

Эх, угрозами было бы куда проще! Вслух я этого, разумеется, не сказал.

– Теперь вы на правильном пути, Рэйден-сан, – настоятель тронул меня за плечо. – Но запомните: вам нельзя лгать. Не обещайте ничего, чего вы не собираетесь или не сможете исполнить.

– Я понял, Иссэн-сан! У вас остался рис? А сливы?

– Дайте! Дайте мне! Скорее!

Пленник мигом пришел в себя, едва до него донесся запах вареного риса, приправленного малой толикой водорослей. За дюжину шагов учуял! Это все гаки. Голодный дух еду за десять ри[21] унюхает. На сей раз Мэмору очнулся целиком: и духом, и телом, так сказать – телом Мэмору и духом Котонэ. Первородный дух самого Мэмору гаки, похоже, затолкал куда поглубже и наружу не пускал. Это у него получалось куда лучше, чем в свое время у Иоши: когда упрямый мальчишка захватил тело жирного монаха, дух Нобу все же иногда брал верх, хоть и ненадолго.

А если б гаки еще и грамоту о фуккацу получил, как хотел…

Мэмору, конечно, мерзавец еще тот – родную мать голодом морить! Но я ему не судья. А вот гаки – это уже по нашей части. Духам мертвых, голодные они или сытые, не место среди живых.

Особенно – внутри живых.