Стихотворение Анатолий Передреев написал в 1985 году. Оно включено в замечательный сборник стихов этого поистине народного поэта с русской отзывчивой душой, который вышел в 1992 году в московском издательстве «ЕВРОРОСС». Подарив книгу мне, Белов посоветовал никому ее не давать, иначе умыкнут, зачитают. Стихотворение о бане было отмечено им закладкой и искрометным напутствием. Я не послушал писателя, прочитав в компании друзей знаковые и душераздирающие стихи об исчезающей Тимонихе на безмолвных просторах, кто-то попросил их переписать… Увы, обратно книгу мне не вернули. Выручил Анатолий Заболоцкий, он отксерокопировал стихотворение «Баня Белова» и подарил его мне.
Передреев видел запустение Тимонихи в середине 80-х годов еще задолго до Горбачева и Ельцина, ввергнувших страну в пучину разрушительных реформ. Поэт жалел ее, называл то сиротой, то «спящей царевной». В сияющих полях, в бескрайних далях, в заколдованной тишине, и, конечно же, в согревающей душу бане по-черному его посещала надежда на возрождение, ему о том «так пели и травы, и листья, и ветер». Однако к власти в России пришли не богатыри – будить «спящую красавицу» и собирать деревенскую Русь, в Кремль пробрались западники и либералы, и Русская деревня окончательно была приговорена… И мне в Тимонихе в 2002 году было уже яснее ясного: весь традиционный русский крестьянский мир уходит, будто Атлантида, в бесконечность, в бездну.
Русофобская команда Ельцина с особым рвением и безмозглостью внедряла в жизнь программу обезлюдивания деревни, раскрестьянивания сельской местности. И эта жизнь уходила в города и там грубела, серела, мельчала, спивалась, тосковала.
Мне интересно было знать мнение самого Белова, а возродится ли когда русская деревня? Он без раздумий отвечал: «Деревни больше нет». Я поругивал его за пессимизм, пытался выжать хоть одно малюсенькое слово надежды, а он оставался категоричен: «Деревня загублена». По инерции мы посылали с ним депутатские запросы, дабы сохранить островки сосновых лесов, подсыпать разбитую дорогу, но уже сама власть давала пустые ответы, расписываясь в своей беспомощности.
И все-таки я уезжал из Тимонихи со светлыми чувствами. Целых два дня мы говорили с Василием Ивановичем о чем хотели, о чем просила душа, ели речную рыбу со сковородки и пили чай из родительского пузатого самовара. Я исписал там несколько блокнотов.
О том богатом общении с щедрым и мудрым старожилом деревни Василием Беловым я написал очерк «Корни», который вошел в книгу «Хранитель русского лада». Иногда я его перечитываю, как стихотворение Передреева, и ко мне почему-то приходит уверенность: наступит время и деревня возродится, прорастет корнями… Ну как может быть Россия великой без деревни-матушки?!
Письмо двадцать восьмое
Дорогой Анатолий Николаевич!
Всему твоему семейству желаю здравствовать!
Все письма и все фотографии мной получены. Ради Бога, ты не тревожься. Выбирай время и приезжай хотя бы на час-два и можешь сразу уехать. Посмотришь, что есть у Страхова, и шпарь далее. А официальный мой вечер будет 23 октября у нас в Драмтеатре, если будет у тебя время – милости прошу! Не будет время – уезжай! Яне обижусь, тем более, мне все это жутко надоело.
Никаких выпивок и банкетов я для себя не планирую, алкоголь исключаю на этом самом «ужине», но исключаю для себя, а не для гостей… Они-то пускай и пьют, и едят, что Бог пошлет. И пляшут пусть.