Огромный зонт, спасающий от проливного нескончаемого дождя, широкие двери, шикарное здание и большой холл. Люди, одетые с иголочки. Мэтью, о чем-то толкующий с портье. Лифт, уносящий на вершину. Узкий коридор, ещё одна дверь и, наконец, моя квартира.

Здесь просторно, красиво и дорого. Непомерно дорого. С неприкрытым осуждением сверлю взглядом мужчину, вносящего следом мои вещи. Харрингтон только лениво пожимает плечами, тормозит чемодан у стены и сам же спиной на нее откидывается.

- Зачем? - одно слово, но тяжелым грузом легло между нами.

- Моя квартира этажом выше. Хочу, чтобы ты была под присмотром, умница. И не спорь.

Складываю руки на груди. Сопротивляюсь сердцем, но умом понимаю, что так правильно. Что мне нужна помощь. Что у меня внутри растет ребенок. Поэтому нехотя соглашаюсь.

- Спасибо, - шепчу задушенно, - я отдам. Понимаю, что никогда с тобой не смогу рассчитаться за все, что ты сделал. Но сколько получится - все отдам. Правда... Спасибо, Мэт. Я не знаю, что бы делала без тебя...

Пара широких шагов, и крепкие руки снова на моих предплечьях. Серые глаза удивлённо пробегают по застарелым шрамам, которые обнажил закатавшийся рукав пальто и свитера. Лихорадочно одергиваю ткань, но Мэтью не отпускает.

- Думаю, что ты расскажешь мне не меньше, когда нам придется излить друг другу душу.

И больше ни слова. Ни расспросов, ни привычного обвинения и непонимания. Только полноценное принятие.

- Я оставлю тебя. Располагайся и отдыхай, если что - звони, - мужчина отстраняется и пристально смотрит мне в глаза. - Серьезно, Диана.

- Поняла, я. Поняла, - улыбаюсь. А параллельно ловлю зарождающийся где-то внутри живота сжимающийся ком, пророчащий очередной рвотный позыв. Токсикоз мучает уже меньше, но если я голодная, то меня неизменно стошнит. Собственно, как и сейчас.

- Что-то болит? Ты какая-то бледная, - тревога. Тревога. Тревога.

- Нет-нет, все хорошо, - лихорадочно сглатываю слюну, чтобы не опустошить и так пустой желудок перед Мэтом. - Просто утомилась с дороги. Поэтому, если ты не против, то я хотела бы отдохнуть.

- Конечно. Высыпайся и ни о чем не думай, - мужчина пятится к выходу, - завтра введу тебя в курс дела, а в понедельник отвезу на работу. Там уже по ходу дела разберемся.

- Хорошо.

Прощаемся. Как только входная дверь закрывается, бросаюсь по наитию к предполагаемой ванной. Вода, желчь и скудный обед вышли наружу, оставив меня перед унитазом - мокрую, трясущуюся и разбитую.

Кое-как добираюсь до кровати под зашкаливающий, грохочущий в висках пульс и падаю без сил. Да... Судя по всему, я себя сильно переоценила.

***

Последующие дни проходят более менее расслабленно и спокойно. Мэтью всячески пытается оберегать меня даже от малейших стрессов. Постоянно как-то задумчиво оглядывает с ног до головы, вызывая откровенное беспокойство уже с моей стороны.

Он же не мог узнать? Не мог? Да неееет... Я никак себя не выдаю. Ем, сплю, смеюсь, правда иногда не совсем там, где надо. Вроде даже на труп больше не похожа. Нет, не знает он.

Работаю непосредственно с самим Харрингтоном, но, при этом, в обособленном отделе. Нас там шестеро: четверо парней и двое девушек, все приблизительно одного возраста. Приняли меня радушно и очень гостеприимно. Часть волнения осталась позади, я смогла спокойно выдохнуть. Даже расслабиться, что положительно сказалась на моем общем состоянии. Приступов больше нет, тошнота практически прошла, а в периоды острой нехватки кислорода от нахлынувших воспоминаний я просто разговариваю со своим маленьким. Глажу живот, рассказываю, как прошел наш день, пою ему песни. Уже до одури его люблю. Не знаю, как бы справилась, если бы Бог не послал мне моего ребенка.