Мы с Потапом сидели, прислонившись спинами к покрытому мхом валуну, и слушали заунывную песню панцирного пса.

Вокруг простиралась привычная – без желтизны и ка-излучения – атрийская тайга. И опасности здесь были привычными, хотя от этого не становились менее смертельными. И одна из них – стая псов, которая кружила неподалеку.

К счастью, свора попалась маленькая по меркам АТРИ – десятка полтора панцирных собак, но ими руководил секалан. Он, видно, был совсем молодым, раз не сумел собрать вокруг себя больше бойцов – его гипнотические способности, вероятно, еще не достигли пика. И в то же время звереныш оказался далеко не глупым – медлил, не торопясь отдавать команду к нападению, будучи не до конца уверен в своих силах.

Боялся секалан правильно. Будь у нас с Потапом достаточно боеприпасов, от его стаи остались бы лишь зловонные трупы. Но чего нет, того нет. Весь наш боезапас сейчас состоял из неполной обоймы для ПЯ и одного магазина для «Грозы». Итого тридцать восемь патронов на шестнадцать собак. Если мы проявим чудеса меткости и станем поражать одного пса одним выстрелом, наш боезапас уменьшится почти вполовину. Такова арифметика. Но в реальности все произойдет по-другому – мы с Потапом, конечно, меткие стрелки, но панцирного пса практически невозможно завалить с одного выстрела. Значит, к концу боя у нас останутся пустые магазины. Даже если мы отобьемся от стаи, то дальше по диким землям пойдем с одним ножом на двоих.

– Ну что, братишка, есть предложения?

Мой вопрос повис в воздухе – Потап промолчал. Ка-излучение и для него не прошло бесследно – он то и дело впадал в ступор: не отвечал, не реагировал на меня, даже когда я тряс его за плечо. Но, к счастью, оцепенение быстро проходило, и он… нет, не становился самим собой, но начинал хотя бы проявлять признаки жизни – двигаться, говорить.

– Потап, очнись. – Я пихнул его кулаком в бок.

– А?.. Что?.. – Он очумело затряс головой и попытался сфокусировать взгляд на мне. – Что ты сказал?

– Я спрашиваю, делать-то что будем? Эти миленькие зверюшки не оставят нас в покое.

– Перестрелять их к чертям собачьим.

– И остаться с пустыми магазинами?

– Ну, тогда не стрелять, – равнодушно ответил он.

Я почувствовал раздражение. Не зря старшим группы обычно назначали Потапа, а не меня, хотя звания и общая выслуга лет у нас с ним одинаковые. Но Потап, как никто другой, умел правильно оценить обстановку и принять единственно верное решение. А сейчас, похоже, от него толку мало. Мы с ним явно поменялись местами, и теперь, как говорится, командовать парадом буду я. Не хочу, но придется. Деваться некуда.

– Давай попробуем уйти без стрельбы, – принял решение я.

– А свора?

– Пусть висят на хвосте. Нападут, будем отстреливаться.

Потап кивнул и встал в полный рост. Собаки, почуяв движение, оживились и подались назад, не решаясь напасть. Держались на почтительном расстоянии, но не уходили. Ждали ночи? Тогда у них будет явное преимущество – ведь зверюгам темнота не помеха. А вот нам придется туго. Ну, как тут не пожалеть о северных белых ночах. Но в АТРИ их почему-то не бывает…

Потап осмотрел окрестности, решил, что активной опасности поблизости нет, и подставил мне левое плечо, перехватив автомат правой рукой. Я поднялся, попытался наступить на сломанную ногу и тут же скривился от боли:

– Едрить твою кочерыжку!

– Давай понесу тебя, как нес, – предложил Потап.

– Нет. – Со мной через плечо он потеряет боеспособность и маневренность. Я тем более буду не боец, повиснув головой вниз. Да и устанет Потап гораздо быстрее, придется часто делать привалы. А день не резиновый. До ночи нам надо пройти как можно больше, чтобы очутиться в надежном укрытии, в идеале вообще среди людей, которые окажут нам медицинскую помощь, снабдят припасами и патронами. – Нет. Я отлично дойду сам, если буду держаться за твое плечо.