Сначала Фредрик принес рисунки этого чуда с трубкой, ручкой и всем остальным. Потом он уговорил Элиду установить его в доме. Он считал, что она легко научится с ним управляться. К тому же на этом можно было неплохо зарабатывать. Сгоряча она отказалась, считая, что у нее и так дел по горло. Но когда трубка и аппарат уже висели у них на стене и эта противоестественная связь на расстоянии стала реальностью, Элиде пришлось сознаться, что она неравнодушна к этому устройству. Ей нравилось связываться с остальным миром. Соединяться с ним. Ее рука словно обретала какую-то волшебную силу.

Старшие дети даже кое-что зарабатывали, развозя на лодке телефонограммы и сообщения. Особенно во время сезона на Лофотенах. Там постоянно требовались то рыбаки, то люди на разделку рыбы, то соль.

Фредрик любил говорить о телефоне. И об участке земли, спускавшемся к морю, который он собирался очистить от камней и вспахать, если ему помогут Хильмар и работник. Он говорил о чем угодно – о снаряжении для лова, о сетях, которые следовало развесить для просушки. О предстоящем засоле рыбы и об овцах, которые вот-вот должны ягниться. О сообщениях в газетах и телеграммах. Но никогда о том, как он спал или как он себя чувствует.

Ну вот, она и сегодня успела добежать до уборной! Жизнь состояла из череды крохотных дел, с которыми Элида худо-бедно справлялась и которые ничего не значили для вращения Земли в мировом пространстве. Утром она едва не поссорилась с Фредриком! За которого вышла замуж, потому что он был самый благородный из всех, кого она знала. Вышла за него, хотя мать потратилась на то, чтобы она окончила среднюю школу, и как могла пыталась отговорить ее от этого замужества. Родные не говорили прямо о том, что считают Фредрика непригодным к какому-либо делу. Мать прибегала к намекам и употребляла такие слова, как «мечтатель» или «книгочей, не способный на поступки». Элида упрямо отвечала, что девушка, решившая выйти замуж за Фредрика, непременно должна иметь среднее образование. Он – бесценный дар судьбы. Любовь. Она была уверена, что это – любовь, хотя ничего о ней не знала и даже не помнила, когда впервые услышала это слово.

Элида была готова родить ему одного, даже троих детей. Но рожать через год по ребенку – это уже слишком! Впрочем, вслух она этого никогда не говорила. Да, собственно, и не думала. А уж когда дети появлялись на свет, ни за что не согласилась бы потерять хотя бы одного из них. Со старшими – Хильмаром, Селине, Фридой, Рагнаром и Анни – все было в порядке. Средние – Эрда, Карстен и Хельга – тоже уже обходились без постоянного материнского надзора. Но Агда еще много плакала и требовала внимания.

Только Фредрик знал о том несчастном случае, когда на кухне Элида на минутку отвернулась, чтобы снять с огня убегавший кофе. Двухмесячная Агда упала с кухонного стола, и в головке у нее как будто что-то повредилось – она не могла не плакать. А сегодня еще эта шишка на голове!..

Случалось, Элида наказывала детей, чтобы напомнить им, что главная в доме она и что последнее слово должно быть за ней. Фредрик же считал, что любое насилие вызывает только насилие. Не следует чему-то учить детей таким образом. Он мог часами сидеть на кухне и внушать маленьким грешникам, что они не правы, пробуждая в них раскаяние. Человек обладает разумом, к нему и следует взывать родителям, считал он. И уж ни в коем случае не бить неразумных детей. Элида не была уверена, что его долгие проповеди полезнее для детей, чем ее подзатыльники. Но обычно, когда случались провинности, на месте оказывалась только она.