Бегущая по тропинке Наташа слышала неясный скрипящий шум, но не придала ему значения. Нюркин крик её изрядно напугал, и девушка приостановилась. «На склоне оступилась, падает», – решила она и устремилась вперёд. Внезапно тропка оборвалась, и Наталья едва успела остановиться, чтобы не скатиться. Внизу она увидела упавший поперёк реки тополь, а под водой, под ветвями вдруг угадала человеческий силуэт. «Померещилось… Нет, ох, нет… Лицо белеет…» На голове Наташки неприятно зашевелились волосы, словно змеи. «Нет, нет! Только ведь кричала, и уже всё… Ох, ужас-то какой! Нет!»

– Нюрка! – крикнула она, понимая, что та не откликнется из-под воды. «Так ведь только что кричала», – снова подумала Наталья, машинально огладила шевелящиеся волосы и ринулась вниз к поверженному лесному великану. Нога подвернулась, и часть склона девушка преодолела кувырком, обронив топор. Она бросилась в ледяную воду, присела и обеими руками приподняла Нюру за плечи. Ветви не позволили приподнять голову над водой, пришлось встать на колени и упереться в спину сестры всем телом. Голова поднялась над поверхностью, страшно мотнулась и упала на лицо Наташи, отчего та со страху едва не выпустила Нюркино тело. Ветви не давали ни вытащить его, ни хотя бы придать сидячее положение. Где топор?! Наталья, по-птичьи дёргая головой, оглядела окрестности и заметила топор далеко на берегу.

– Ох ты, господи, господи, – повторяла она, не зная, что делать.

А вдруг Нюрка уже мёртвая, а она, Наташка, держит её?

Сверху по склону посыпались камешки.

– Люди, – прошептала Наташа и даже улыбнулась, продолжая наваливаться на бездыханное тело, чтобы лицо не ушло под воду.

– Помогите! – крикнула она, изнемогая от усилий. Крик получился негромкий, поломанный, но камешки сверху посыпались сильнее. Наталья, отплёвываясь от Нюриных волос, так и не смогла разглядеть, кто спускается к речке. Главное, спускается быстро, торопливо!

– Наташка, ты, что ли? – раздался батин голос. – Ты чего здесь делаешь? А это кто? Вы что там, топите друг друга?

– Батя… – из последних сил простонала Наталья. – Топор, там топор. Ветки руби! Ох, не могу…

– Вижу, чтоб тебя разорвало! Петька, шельмец, ты где? Удрал, гадёныш. Ну, попадётся он мне!

Отец шумно вошёл в воду среди ветвей, выругался, и топор так и замелькал. После нескольких взмахов Михаил бросил его на берег, отодвинул измученную дочь, подхватил утопленницу подмышки, с великим трудом вытащил из-под ветвей и волоком вытянул из воды. Неграмотный крестьянин, сын каторжника-поселенца, Михаил понятия не имел, как следует спасать утопленников, но всё же догадался перевернуть племянницу на живот. Изо рта вылилась вода. Подумав, Михаил встал на одно колено, на другое положил утопленницу, и из неё снова полилась вода, да так много, что Михаил подивился и сильно усомнился, стоит ли уже возиться с ней, а то, может, оставить здесь и идти в посёлок? Сильно потолкав её в спину, отчего изо рта толчками вылилось ещё немного воды, Михаил уложил её на камни и оглянулся на дочь.

Наталья выглядела плачевно. Она скрючилась на берегу, зажала руки между грудью и коленями и безудержно тряслась. Отец, хоть и дрожал от холода после купания, снял с себя шинель и набросил на спину дочери.

– Ноги не гнутся, – сиплым басом сообщила Наташа, а её синие губы едва шевельнулись. – Вода ажно кипяток, жгётся.

Она посмотрела на соперницу, некрасиво скуксилась и заплакала.

– Радуйся, чего ревёшь, дура? – беззлобно выругал её отец. – За Митьку своего замуж выйдёшь.

– Не хочу, – всхлипнула Наталья. Голова у неё тряслась, как у старухи.