Столько раз обещала себе не обращать внимания на его провокации, но все равно едва ли не каждый раз оказываюсь к этому неготовой. Щеки вспыхивают, пока я медленно поднимаюсь со стула.

Граф в кои-то веки провожает меня до прихожей. Уверена, что дело не в вежливости, — ему нравится наблюдать за моим смятением. Плащ не подает — надеваю сама, пока Граф наблюдает за мной, опираясь плечом о дверной косяк. И уже открываю дверь, когда за спиной раздается:

— А куда делся тот герой с разорванным ухом?

Я не оборачиваюсь, избегая еще больших неприятностей, на которые может спровоцировать Графа моя победная улыбка.

— Он никуда не делся, просто не на виду — днями и ночами следует тенью за Глебом, ничем себя не выдавая. Он мастер в этом деле, — переступаю порог. — Спокойной ночи, Граф, — и закрываю за собой дверь.

Впервые я ухожу, не сомневаясь, что завтра ночью дверь этого дома будет открыта.

5. Глава 5

Дверь заперта.

Это невозможно.

Первая мысль, совершенно нелепая: может, я сплю? Вторая уже более реальная: Граф задержался, или с ним что-то случилось. А вот от третьей мысли по позвоночнику пробегает холодок: Граф дома, и с ним все в порядке.

Все еще пялюсь на дверь, касаясь кончиками пальцев ручки, когда слышу с подъездной дорожки знакомый голос.

— Шахерезада, вы крайне невнимательны.

Выдыхаю — и только потом оборачиваюсь.

Граф выходит из новенького ярко-красного «бумера».

— Совершенно не смотрите по сторонам, — добавляет он, присаживаясь на капот.

Он ошибается. Не заметить эту машину — даже в тусклом свете фонаря блестящую, словно под лучами тропического солнца, — мог разве что слепой. Я же не только ее заметила, но и обратила внимание, что она припаркована напротив соседнего дома, куда более скромного внешне, чем это авто. Двигатель был выключен, водительское кресло не просматривалось. А я точно знала, что Граф ездит на темно-синем «Понтиаке» 1973 года выпуска, объем двигателя — шесть целых, тридцать семь сотых литра. Так что — да, можно сказать, Граф застал меня врасплох. Снова.

Зачем ему «бумер»? Произвести на меня впечатление? А это зачем? Но я включаюсь в игру. Покачивая бедрами, подхожу к авто, легонько провожу ноготками по двери, изображая удивление и восторг.

— Кого вы на этот раз довели до самоубийства своей книгой, чтобы заполучить такую красотку? — томно спрашиваю я, облокачиваясь о машину так, чтобы сквозь стекло лучше рассмотреть салон. Уверена, поза у меня при этом весьма эффектная — пусть юбка и по колено, а не как у его Камиллы.

Граф разглядывает меня примерно таким же взглядом, как я — бумер.

— Никто не умер, — в тон мне отвечает Граф. И развязно добавляет: — Пока что, — распахивает переднюю дверь пассажирского сиденья. — Прошу вас.

Ну чем я рискую?

Сажусь, пристегиваюсь.

— Простите… — Граф тянется через меня к бардачку, заставляя вжаться в спинку кресла. — Гляну, на месте ли права.

Он не дотрагивается до меня только потому, что я на эти бесконечные секунды перестаю дышать, — настолько между нами крохотное расстояние. И как только при этом я успеваю почувствовать его аромат? Мне нравится, как пахнет Граф. Только этот запах — со свежими, теплыми нотами — совершенно ему не идет, словно украден у другого человека. Если закрыть глаза, можно представить кого-то благородного, верного, искреннего…

— Шахерезада, вы спите? — издевательски интересуется Граф. Открываю глаза. — Вы не перестаете меня удивлять, — вот это уж точно не комплимент — в данном контексте. — Поездка на машине не отменяет вашей обязанности. Я слушаю.

— Куда мы едем?

— Это сюрприз.

Отворачиваюсь к стеклу. Сначала вижу то, что за ним: сонные коттеджи, спрятанные за неприступными стенами, автомобили, усыпанные листьями, ярко-желтыми там, где их окропляет свет фонаря. А потом взгляд падает на мое отражение — отстраненная, уставшая, жесткая молодая женщина. Тень себя прежней. Растягиваю губы в улыбке.