То были послевоенные годы эпохи Эйзенхауэра, когда у каждого должны были быть дом, автомобиль и телевизор. В 1949 году у Спилбергов появились первый телевизор и первая младшая сестра Стивена, Энн, которая родилась в Рождество. В 1952 году семья переехала из Камдена в более престижный пригород Хаддон-Тауншип, где они жили до переезда в Аризону в 1957 году. Везде Стивен чувствовал себя аутсайдером. Еще хуже стало в пригородном Фениксе. Мальчик был беспокойным и нервозным.

В Хаддон-Тауншипе селилась разношерстная публика, в отличие от соседнего Хаддона, где неевреи не селились. В Хаддон-Тауншипе проживали протестанты, католики и даже несколько еврейских семей, но костяк – район Кристалл Террас – был в основном христианским. Стивен был крайне шаловлив, любопытен и в то же время негодовал. Его окружали одни женщины: его мать устраивала концерты для дам со всей округи в их гостиной, а сестры – бенефициары непринужденного стиля воспитания Ли, придерживавшейся правила «минимального вмешательства родителей», – рождались и рождались (всего у него будет три сестры). «Я должен был заявить о себе», – сказал он Энди Уорхолу в интервью 1982 года (для ТВ-шоу); в нем же он пожалуется на то, что даже собака у них – девочка. Как и любой мужчина, оказавшийся в меньшинстве и вынужденный обороняться, он превратился в мучителя, любимой жертвой которого стали все представительницы противоположного пола, ближайшими из которых оказались сестры. Самый его любимый трюк заключался в том, чтобы запереть их в чулане, а затем сунуть в лицо пластиковый череп с внезапно зажженым фонариком внутри. Постепенно его жертвами становились все женщины по соседству, Лея лишь пожимала плечами. «Даже в пакостях он был оригинален, – скажет она позднее. – Ведь у нас не было книг, в которых бы было написано, что с ним делать»^>2.

Он был взволнован, энергичен, любопытен, боязлив. А еще он начал грызть ногти. Он плохо учился в школе, но был очарован радио и телевидением, причем не столько картинкой, сколько звуком, – мог часами сидеть и слушать: ему казалось, что сквозь шумы и помехи эфира его зовут загадочные голоса. Как он рассказывал в интервью Уорхолу, это были одни из тех слуховых явлений, которые имели обыкновение встречаться в беспорядке между сигналами, но он-то был уверен, что это предназначенные ему тайные послания, которые он мог расшифровать. В «Полтергейсте» (1982) девочка сидит перед телевизором и слышит голоса, которые взрослым кажутся всего лишь помехами. Словно настроенная на альтернативную вселенную, она довольно жутка: как и другие дети, которые появляются в фильмах Спилберга, – одержимый малыш в раннем фильме ужасов «Нечто злое», Барри в «Близких контактах третьей степени» и Дэвид в «Инопланетянине».

Он холил свои фобии и коллекционировал страхи. Одним из самых чудовищных порождений его воображения стала тень клена, росшего под его окном (оно появлялось в «Полтергейсте»): темными ночами, когда за окном бушевала буря, оно превращалось в призрачное чудовище наподобие гибры, чьи корявые ветви, словно кривые пальцы ведьмы, тянулись к мальчику. Все эти порождения собственного разума, сдобренные страшными сценами из репертуара Диснея, Стивен виртуозно превратит из собственных страхов в инструмент гениального запугивания публики – прием, много раз опробованный на собственных сестрах.

Отец часто отсутствовал дома, что ужасно возмущало Стивена. Однажды Арнольд пришел домой с транзистором. «Это будущее», – объявил он, передав его Стивену. Мальчик моментально проглотил этот полупроводник. «Я говорил, что это ваше будущее, – позднее сказал Спилберг в интервью журналу Time. – Но не мое»