Связанные грубой веревкой, в которой я разглядел очередной продукт Рассвета, руки прятались за спиной, а сам Севолап был одет в рубище, соответствующее погоде: ободранная меховая жилетка, да тряпки. Руки и ноги, чтобы избежать обморожения, ему замотали в полосы шкур. Бывший советник Миолина заметно потерял в весе, но несмотря на изможденный вид, он все равно поднял голову, чтобы посмотреть на меня:

– Бавлер… – почти простонал он.

– Так он признался? – спросил я у Конральда.

– Признался, конечно, – последовал ответ. Севолап закивал. От его прежней наглости не осталось и следа.

– Так он будет сотрудничать? – я нарочно игнорировал бывшего советника Миолина, но он все равно ответил. Даже не ответил, а почти выкрикнул:

– Буду!

Удовлетворенный ответом, я вывел Конральда из башни и захлопнул дверь, оставив Севолапа в полном одиночестве:

– Еще пару дней подержишь, а потом можно будет выпустить под надзор, – приказал я.

Задул сильный ветер, пронизывающий до самых костей. Шумно затрепетало пламя факелов, что висели возле двери. С земли поднялся снег, и даль потемнела, словно весь Рассвет вдруг скрылся во мраке.

Хорошо, что никто не знал о том, кто я и откуда. Ни о моем происхождении, ни о том, что я помню историю – а за редким исключением никто не знал, что происходило даже пятьдесят лет тому назад. Иначе бы уже слушал про «плохие знамения» – хотя от Конральда, серьезного наемника, я бы такого точно не услышал.

Простые люди уже давно прозвали меня «Стирателем границ», потому что я впервые на их памяти сдвинул эти самые границы. Так что нечто народно-оригинальное подобная ноябрьская погода точно могла вызвать.

– А что делать с проблемой на юге? – вздрогнул наемник, скорее тоже от холода, как и я. – Людей этот купол все больше беспокоит.

– Купол держит то, что создала магия, – вздохнул я. – Купол магический, мертвяки в нем – тоже магические. Пусть так и останется до поры до времени.

Наемник недоверчиво покачал головой. Он был прав. Следы прошлого в южных лесах Рассвета могли вызвать массу проблем, если Монастырь решит отвернуться от нас. Но пока решение «терпело», и я мог сосредоточиться на более серьезных проблемах.

– Обнесите забором повыше, чтобы люди не волновались, – вздохнул я.

Наемник потоптался рядом, точно не уверенный в том, что ему предстоит делать, а потом протянул широкую короткопалую ладонь:

– С днем рождения, Бавлер!

Севолап сдержал свое слово и всю зиму, довольно мягкую, кстати говоря, Рассвет провел в спокойствии и бытовых хлопотах. Он был из той партии Совета Пакшена, которая желала войти в состав Мордина и требовала от меня вывести людей из Заречья, да и вообще отдать все, что только можно, самому Пакшену.

Отдавать я не собирался ровным счетом ничего, а Севолап честно поддерживал меня в этом после двух недель заключения. Быстро же он переобулся, решил я еще тогда. А сейчас, в апреле, когда снег уже много дней, как сошел с полей и крестьяне отправились сажать яровые, пока охотники сделали перерыв, давая животным обзавестись потомством, я понял, что серьезного разговора мне все равно не избежать.

По причинам того, что многие, кто знал о проделках Севолапа, не понимали, как я такого человека стараюсь держать как можно ближе к себе.

– Ничего удивительного, – объяснял я Латону, в очередной раз прибыв в Южную. – Врагов надо вообще перед глазами ставить, чтобы они думали, что они – приближенные, а ты просто смотришь постоянно, что они творят.

Латон тоже входил в Совет, который значительно разросся после того, как ко мне присоединились новые территории. В него также входили Вардо и Кирот, Отля и Арин, а еще Анарей, которого я попросил прислать кого-нибудь в виде заместителя. В Совете Рассвета также находились Конральд, Перт и Аврон. Фелида тоже после зимы входила в его состав. Вернулся туда и Отшельник, полностью восстановившийся, но так и не отрастивший старящую его седую бороду.