– Так-так, – Данила откусил от мятного пряника и поморщился.

– И он сказал, что в его вещах была фотография с семьёй, – глаза Евгения походили на белые пятна с крошечными точечками зрачков, и терапевт с удивлением понял, что коллега очень испуган.

– Но ты же знаешь, что у него нет никакой семьи.

– Я знаю! – с раздражением махнул рукой Евгений. – Ты мне лучше скажи, чем они там занимаются в горах, в этом своём секретном НИИ?! Что у них там происходит?

– Без понятия, – мотнул головой терапевт. – А что?

– Я постарался найти его вещи.

– Что?! – Данила вылупился на психиатра. – Неужели ты поверил ему?

– Он… он поколебал мою уверенность… в том, что он сумасшедший… – Евгений помялся, пряча глаза. – Да, понимаю, это звучит странно. Не надо так на меня смотреть. Но на какую-то секунду я усомнился в информации, поступившей из Центра…

– И что? – теперь бледность коллеги ещё больше насторожила Данилу.

– И я пошёл к главврачу и выяснил, куда они дели одежду, которую сняли с Павла… – Евгений сглотнул с усилием. – Они всё отправили в подвал, чтобы потом сжечь…

– И ты попёрся в подвал? – Данила нахмурился.

– Да… Я спустился в подвал… Нашёл мешок с его одеждой… – Евгений говорил так, как будто каждое слово доставляло ему боль. – И обыскал её… И вот…

Он вытянул руку и разжал кулак. На потной ладони лежала небольшая помятая фотография с оторванным уголком. Рука заметно дрожала – Данила вскинул глаза и тогда увидел, что Евгения трясёт всего, с ног до головы.

Волнение и нервозность передались и ему. Охваченный странным предчувствием, Данила взял фотографию и присмотрелся. Он сразу узнал Павла, одетого в яркую летнюю одежду. Рядом с ним стояла молодая красивая блондинка. И двое детей… Мальчик и девочка, как две капли похожие на отца.

– Может быть, это его сестра и племянники? – как-то жалобно спросил Данила, отказываясь верить в очевидное. – Но как такое может быть?

– Да чёрт с ними, с детьми! – воскликнул Евгений на грани истерики. – Ты посмотри на задний план!

Данила сфокусировался на здании, стоящем за спиной Павла. Моргнул. Зажмурился. Снова посмотрел и не поверил своим глазам. Он захихикал, мелко и неудержимо. А потом резко замолчал, роняя фотографию на пол. Посмотрел на Евгения и воскликнул в ужасе:

– Это же Собор Василия Блаженного на Красной Площади! Но ведь это невозможно! Ведь большевики взорвали его в тридцать шестом году!

Ян сидел возле стойки бара единственного на Пе́ртоне космопорта и цедил ярко-жёлтый напиток, который местный бармен нагло выдавал за апельсиновый сок с Земли. Сок не был апельсиновым ни в каком месте и вообще был никакой не сок, но за неимением лучшего приходилось пить эту химическую бурду.

Ян старался казаться спокойным и расслабленным, при этом он исподтишка оглядывал помещение бара цепким взглядом и пытался угадать, с кем из посетителей договаривался о встрече. Больше всего его беспокоило, что собеседник, предложивший работу, мог оказаться сотрудником Полицейского корпуса Федерации или законником Марнуи́на. И если с первыми ещё как-то можно договориться, то попасть в лапы неподкупных волосатых гуманоидов-идеалистов ему точно не хотелось.

Бар заполняли представители самых разных миров, прибывшие на Пертон с торговыми, политическими или преступными целями. Были тут и люди, но в явном меньшинстве. Иногда Ян содрогался при виде неприятных или откровенно отвратительных существ, попадающих в поле зрения, но старался не подавать вида, чтобы не нарваться на скандал или штраф.

Как Федерация ни боролась за моральную чистоту пограничного мира, но среди десятков обитаемых миров Пертон был в первую очередь известен именно как место, где можно провернуть делишки, выходящие за рамки закона.