– Ну, значит, так, – Журило развел руками, – в общем, мы знали примерное направление подхода разведгруппы. Вот и выставили там «жучки», в смысле дистанционные микрофоны, вот и прослушивали пространство. А когда вы расположились в трех метрах от одного из них, то узнали и план действий. Соответственно и приняли адекватные меры.

– Так, значит, – в голосе командира прозвучали неприкрытые нотки сожаления (то ли расстроился из-за собственного фиаско, то ли жалел своих офицеров, которым предстояло огрести каскад командирских репрессий). – И откуда у нас такие дорогие игрушки появились?

– Ну, это личное, – неожиданно заупрямился Журило и отвел глаза в сторону, чего раньше за ним не замечалось.

– То есть? – Глаза Дениса прищурились, превращаясь в две смотровые щели; такая мимика ничего хорошего не обещала.

– В общем, была у меня девушка, а у нее до меня был парень, – Геннадий отхлебнул уже остывшего чая и неохотно продолжил: – Между прочим, крутой мэн во Владике, у него несколько магазинов электроники. Так вот, этот крутой решил вернуть свою пассию. Для начала он прислал ко мне трех «быков», а когда я их отмудохал до потери сознания, он лично заявился и предложил обмен – за пассию большой набор шпионского оборудования: несколько «жуков», приемники с магнитофонами и к ним парочку портативных камер слежения. Короче, я хорошенько все взвесил и решил – ну что я могу дать своей красуле кроме комнаты в офицерской общаге? Значит, рано или поздно она меня бросит, а так хоть на память набор останется. Я согласился и вот – провели полевые испытания.

Иволгин плотно сжал губы, чтобы не рассмеяться в голос, Колесник и Парамонов недоуменно посмотрели на ротного, а Шувалов к ноющей голове приложил и вторую руку.

– Да, – вздохнул Давыдов, – поручик Ржевский отдыхает. А теперь займемся раздачей слонов победителям.

– Подожди, Денис. – Олег Шувалов сделал шаг вперед. – Пусть эти черти сперва расскажут, как они мне организовали мигрень.

На этот раз удар на себя принял Иволгин.

– В общем, так, товарищ капитан, мы сообразили, что если вас сразу не нейтрализовать, то потом будет хлопотно. Вот и решили угостить вас «песочной колбасой». – Старший лейтенант вытащил из-за спины правую руку, на ладони лежал обычный офицерский носок, набитый песком...

– Достал меня этот пингвин размалеванный, – вскрывая банку с охлажденной «Балтикой», пожаловалась Наталья Серпень. – Все ему не так: и осанка не подходит, и походка казарменная, и улыбка слишком откровенная. Тоже мне, строитель женских тел.

– Чего ты заводишься, Ната, – пожала оголенными плечами Светлана и, прежде чем приложиться к своей банке с пивом, сунула в рот несколько колец сушеного кальмара. – Ты в своем деле ас, а он в своем. Ты ведь, когда летчиков переучиваешь на новые машины, тоже хорошую стружку с них снимаешь, чтобы лучше доходило.

– Так они же мужики, и небо ошибок не прощает, – возмутилась Серпень. – Мы все-таки женщины, мог бы помягче. Просто ограничиться общими понятиями, а то по шесть часов в небе крутимся, как муха под потолком, а потом еще идти на занятия к этому гривастому.

– Нет, Ната, ты не права. Владлен из нас делает великосветских особ, чтобы мы блистали на заграничных приемах, прям как звезды Голливуда. Видела, сколько девчонок тайком проходят в актовый зал перед занятиями, так они на Владлена смотрят, как на идола язычники. – Светлана Болотина с ленцой в голосе защищала стилиста. На самом деле Владлен Зайкин был ей глубоко до фюзеляжа, в конце концов, больше двадцати пяти лет обходилась без его советов и дальше прожила бы. Но разговор без спора не интересен, вот и пришлось встать на сторону красоты.