Россия сжигает осенние листья.
Ламе продрогшей Америка снится,
В стеклах пожар. Как здесь не молиться?
Россия сжигает осенние листья.
По всем закоулкам посланцы разлуки,
Пустые бумаги. Тихо. Ни звука.
Россия сжигает осенние листья.
Прозрачное время, и что нам весна?
Excentrique
Так идем за дождем,
Оставляя золу,
И восьмерки свобод оставляя.
Идем за дождем
По стопам этих стран-
ников темных идем по стопам,
За дождем, за дождем.
Этих комиков стран-
ных идем по следам. Позади пустота.
Идем за дождем,
Не склоняя имен,
И склонивших на шаг не склоняя,
Идем за дождем.
За зверьем золотым,
За наученным кольцами хмурым зверьем,
Идем за дождем
Через шорох листвы,
Через черные лужи и шорох листвы.
Идем за дождем,
Наша чаша пуста,
Наша память чадит и остыли уста.
Идем за дождем,
Не петляя.
Идем за дождем
По совпавшим векам,
По наитью на пальцах совпавшим векам.
Идем за дождем
И не знаем судьбы,
Мы и собственный голос не знаем.
***
В сосредоточенности женщины есть сила разрушения
Зачем иначе, вырвавшись на страх, мужи
В глазах у леса страждут сожаления,
И бесконечно точатся в чумных углах ножи?
Иначе в чем влечение речи к клочьям
На исповеди перед сникшею грозой?
Зачем при холоде бы так горели ночи,
Когда 6 не кочет с просьбой на постой?
Зачем же ревность связями сквозными
Вязала жизни бы в ловушку для причин,
Когда б не эта перебранка со Святыми
У бронзовой натурщицы витрин?
Когда душа ее была испугана гак верно,
Что изменилось время, и дощатый круг
С лошадками пустился вспять? И кто же первым
Собрал в созвездия веснушки у старух?
***
В тех неспешных консервных кварталах,
Где горластые в шлепанцах помнят эпохи,
Где подробности лип пустота выживала
И чужие шаги как колодцы глубоки,
Бесконечность нашла свой приют и ослепла,
И на ощупь порочила влажные губы,
Шептала в виски заговором и пеплом,
И игру, и разлуки пуская на убыль.
В тех туманных дворах всегда возвращались
Из самых предсмертных командировок,
И треснувшим стеклам не огорчались,
И не допрашивали полукровок.
Там трава замолчала и водка устала.
Отражения в кружевах заблудились,
Не пропала вода, и круги не совпали.
Только брань копошилась еще будто милость.
Так рождается стыд, когда все отгорело.
Когда боль уж привычка, и в окнах – пропажа.
Когда выдумка тотчас уродует тело,
Занимается стыд, как проказа, как кража.
***
Вода, возлюбленная лунных слуг,
Обласканная синеглазым блеском,
За волосы свой несмышленый слух
Тихонько тянет стоном, лесом.
Недвижимая будто, чуть дыша.
Жалея вызволенных постояльцев,
От любопытствующих пряча малыша,
Плененные тайком ломает пальцы.
He Бог ее подслеповатый дух,
Но и за избавленье небосклону
Не выдаст он своих огней, и пух
Оставит, и слова, и медальоны
Оставит до пришествия стихов,
До самых тех времен утраченных,
Когда превыше поселений и грехов
Любовь печальная. Вода ее оплачет.
Татьяне
Мне даровано фантазией Всевышнего
Видеть, как меняется природа
Лишь от цвета глаз твоих. Ты же,
Дань уже тысячелетней моде,
Чувствуешь не слово, грусть знакомства
С пестрыми завесами повадок
От щебечущего вероломства
До шуршащих платьями услад.
Ты не изумляешь отражений,
Зная: при свечах века двоятся.
Красота – божественная лень,
Не балующая певчих вариациями.
И за эту дрожь, за ложь разлома.
За проклюнувшуюся из взрослений
Страсть не будет больше дома,
И не будет власти над Вселенной.
***
В мигрени небо мокрое
Имело и причал, и прорву
Злых пустяков по самой кромке
Причала межвременья проклятого.
Имело и рассвета ровно
Настолько, чтобы за паромом
Тянулся беспокойный проблеск
И чтобы розовый парок
Прибрежный превратил в Марокко
Пустырь. Улитки номерок
Сверкал, как амулет пророка.
Здесь обрывается дорога.