20.11.2019
Он долго всему учился,
Но так нигде не пригодился.
Работал дворником в ЖУ,
Когда росла, косил траву.
Носил по осени листву,
Лопатой греб и подметал.
И к урне с мусором таскал.
Зимой работы было много,
От снега очищал дороги,
Тропинки, ведшие к подъездам,
И все засыпанное снегом.
Он выполнял беспрекословно
Все, что положено ему.
И благодарные жильцы
Хвалили парня как могли.
Но что творилось в нем внутри,
Когда вставал он до зари?
Как мне сдается, ограничен объем знаний
При воспитании молодого человека.
В нем он плывет по воле случая, не зная,
Что мир широк, что запад и восток
За горизонтом не сольются, будут расходиться.
Теперь восток уйдет на запад, а запад на восток.
Наивность пропадет, когда углями пальцы обожжет.
Начало юности и дерзко, и смешно…
Поэтому учиться, нам призвание дано!
Мои соседи как сычи.
На балконах сидят в ночи.
Они все престарелый люд,
От кого-то чего-то ждут.
Все бессонницею страдают,
Как избавиться от нее, не знают.
Дядя Вася совсем больной,
Еле двигается с клюкой.
На диване днем он сидит,
Глаза закрыты, но не спит.
А по ночам мученья до утра.
И что-то делать уже пора,
Молчат врачи и доктора.
Они сказать не вправе,
Что деду на покой пора!
Я документ в архиве раскопал,
В котором говорится явственно и четко:
Веревка, на которой Ленин вешал капитал,
Вся перетерлась – вот форменный скандал.
Теперь на связанных обрывках буржуа
Едва ль повесят коммунистов, их ведь тьма.
Боюсь, идея не свежа, но ведь веревка не нова…
И, видится, что смена так близка!
17.11.2019
Не получаются стихи,
Неподобающие строки.
Если подумать – ерунда,
А не подумать – дюже плохи.
Все тормозится на пороге,
А может, ложь или грехи.
Когда душа читает мысль,
Слова ложатся на бумагу
Без затруднений и потуг,
Как будто ручеек в овраге.
Можно читать такое вслух
Без опасений и тревоги.
Супруга друга, а верней,
Подпруга лошади моей,
Которая всерьез мечтает,
Чтоб всех уверенно заставить
Пожертвовать в угоду эгоизму
Всем самым дорогим
И даже именем своим.
Я невиновен в том,
Что зависть ее гложет,
Что звезды в небе высоки,
Их снять она не может.
Казалось бы, все есть:
Упорство, молодость, мечта,
Не прыгнешь выше своего пупа!
«Судьба, – как говорит пророк Фома. —
Таких девиц удел пока —
Готовить пищу для козла!»
И не дай бог губить добро,
Переводя в дерьмо.
Чтобы исправить ствол кривой осины,
Нужны мужские и существенные силы…
Но если затуманены глаза
Любовью запоздалой,
Зовется подкаблучником тот малый.
Я писал с возмущением рьяным
О бродягах, «героях-ворах».
Я был в ясном рассудке, не пьяным,
Бил в набат о преступных делах.
У хапуг нет ни чести, ни совести,
И чем круче преступный налет,
Тем сильнее разносятся новости,
Будоража тем самым народ.
А теперь я пишу продолжение:
Я подавлен поступком внучка.
Вот откуда взялось разложение
У простого на вид паренька?
Нет предела того возмущения,
Плюнул в душу мою с кондачка.
Я к нему относился с доверием
И любил как родного сынка.
Прикрываясь своим лицемерием,
Он заботился и помогал.
Залез в душу своим обхождением,
В результате плачевный финал.
Он приехал с супругой и дочерью
На недельку на юг погостить,
И, увидев в квартире раздрай:
«Задыхаюсь от пыли в квартире,
Не жилье здесь, а просто сарай.
Грязно, пыльно, боюсь заразиться,
Вещи в сумки скорей собирай!»
Так закончились наши сношения,
А ведь я их об этом заранее
Предварял, что здоровье не то
И приемы устроить, как ранее,
Мы не можем никак, ни за что…
Мне в жизни повезло наполовину.
По ней прошлась как горная лавина,
Переломав мой род на мелкие дрова.
Остался старшим я и младшая сестра.
Кого винить в таком слепом раскладе?
Война, нужда, голодные года…
Нет, не судьба – гораздо пострашней.