– За дуру держишь меня? Я же Ерсак, тоже мне умник. Теперь рассказывай, что за дела у тебя под Сальковкой?

Агнеша увидела, как под кожей его руки заползали бугорки. Будто маленькие черви они извивались, и пальцы начали слипаться, наращивая между собой кожу больше похожую на перепонки. Девушка легонько ткнула ему острием ножа под нижнее веко, напоминая, что без глаза он рискует остаться навсегда.

– Доброту за слабость принимаешь, значит? То что я тебя раньше не порезала сученыш, не значит что я не могу сделать этого сейчас, так что угомони свою мерзкую природу.

Мужик устало вздохнул и расслабил руку, она снова стала похожа на обычную мужицкую ладонь.

– Дальше в молчанку играть будем или все-таки расскажешь? Она надавила острием ножа, и на кончике выступил крохотный пузырек крови.

– Ладно! Ладно! Стерва! Могла бы и просто по-нормальному спросить!

– Ты бы ответил?

– Ответил бы! Не веришь?

– А честно бы ответил?

Мужик замолчал. То, что он бы ответил, было правдой, но история была бы замыленная, выдуманная и не настоящая, а сейчас так сделать не получится. Он боялся, что Ерсак слышит биение его сердца и сможет отследить ложь.

На самом же деле Рыжая ничего не слышала и надеялась, что черная слава Ерсаков сделает свое дело, и пытать его не придется.

– Там не суккуб завелся, там тоже подвойник, – он устало вздохнул, – он меняет свой облик и брюхатит девок, вот и все.

– А тебе он на что? Зачем увязался за мной? – Агнеша и так знала, что дело не в суккубе, потому что направление этих нечистей было совсем другое и забеременеть от них тоже никто не мог.

– Ну, он пришел и выгнал меня с моего двора… Я там был просто как знахарь, хозяйство держал, никого не трогал! Честно!

– Кроме знахаря, я так полагаю? – Рыжая вздохнула и убрала колено с шеи и нож обратно в сапог, было не похоже, что он врет. – Где ж это такое видно, чтоб подвойник тихо-мирно жил под одним лицом? Вам же вроде удовольствие доставляет себе рожи менять?

– Ну я… – он потупился и зарделся, уши его покраснели совсем как у мальчишки, впервые увидевшим нагую девку.

– Что ты, давай уже выкладывай, раз начал.

– Ну ко мне когда кликуш или девушек с истерией водили, я их маковым молоком поил, а сам делался как они хотели, ну а там…

– Ну, понятно, не лучше своего собрата дела помышлял. Дак а разница мне тогда, тебя зарубить или его? – Агнеша рассмеялась с его нелепого вида, видимо на самом деле он был молод и еще неохотно говорил на подобные темы, особенно с девушкой. Мальчишка обычный.

– Ну от меня девушки не… не беременели, зато…

– Зато довольные ходили и будто леченные? – Агнеша уже хохотала вовсю.

– Что ты ржешь надо мной, хватит! – он сильно насупился и лицо его загорелось еще сильнее, чем только рассмешил девушку еще больше.

– Ладно-ладно! – она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но потом опять увидела его красное, как сочный помидор, лицо и снова зашлась хохотом, – ой я не могу, ну и нечисть пошла! Лишь бы потрахаться! Тебе сколько лет то, мальчик?

– Восемнадцать…

– Это ж сколько… – Агнеша стала загибать пальцы, пытаясь вспомнить, сколько от чего прошло времени и сколько ей сейчас лет на самом деле, – ладно. Давай по коням, там разберемся, мальчик.

Она стукнула его кулаком по плечу и помогла подняться. Лошади жевали траву и нетерпеливо рыхлили копытами землю. Завидев хозяев, они радостно вскинули головы, готовые продолжать путь.

Раньше борьба с нечистью чувствовалась как-то по-другому, Ерсаки казались себе и людям особенными, несущими спасение в их жизни. А потом пришли люди с их новым богом Мирожитом и стали говорить всем, что мол, дурит Еруслан народ, что Ерсаки ходят в подземья и заразу эту наверх тащат, а потом наживаются на людях страдающих от нее.