– Какая у тебя фамилия? – спросил я, и в ответ не услышал ни звука. Лишь глаза налились адским огнем, пытаясь испепелить. Давай, мартышка, пробуй, а мне не составит труда узнать все прямо сейчас. Вытащил телефон, набрал номер Лиховецкого и спросил, – Сергей, какая фамилия у моей няньки?

– Так. Забава Андреевна Путятина, – через секунду ответил он. – Двадцать пять лет, не замужем. Работает фотографом-фрилансером. Приводов в ментовку нет, судимостей тоже. Что ещё тебя интересует? У меня досье перед глазами.

– Пока все, – сбросил вызов и выразительно посмотрел на девушку, слышавшую разговор от и до. Зря я что-ли громкую связь включал? – И?

И снова презрение во взгляде и абсолютная тишина. О-о-о, новая тактика? Забавно, Забава. Давай поиграем. И не таким язык развязывал.

– Рыжов Павел тебе кто? Муж или любовник? – вот тут я точно промахнулся, но зубками Забава заскрежетала. Того и смотри сорвётся. А мне только это и нужно. – Фотографии на стене явно говорят, что он тебе не просто знакомый, мужских вещей в шкафу нет, но борщ варишь. Зачем?

А вот и терпению конец пришел – забегали глазки в поисках чего-нибудь потяжелее, чтобы этим самым тяжёлым огреть меня по голове. И улыбочка кровожадная на губах заиграла, когда в поле зрения попал графин, стоящий на столе.

– Не советую, – помотал я головой и едва успел увернуться.

За долю секунды она умудрилась схватить графин, размахнуться и с шипением грохнуть о мою голову. Вернее прочертить по диагонали то место, где она была. В тишине кухни отчётливо раздался треск бьющегося стекла и следом цокающие звуки от скачущих по полу осколков, разлетевшихся во все стороны. И к моему сожалению большая часть попала в кастрюлю. Поел называется. А вот это ты зря, Забава. Я очень злой, когда голодный. И тебя предупреждали. Перехватив тонкое запястье, сдавил его ровно настолько, чтобы она разжала пальцы и выронила оставшийся в руке осколок с ручкой – ещё не дай бог покоцается. И снова едва успел увернуться. Теперь уже от нацеленных в глаза ногтей. Ох ты ж! Глаза-то не пострадали, но все же по щеке чиркнула своими когтищами и останавливаться на этом не собиралась. Поэтому пришлось и второе запястье перехватить, а потом, придавить к первому и пальцами сжать. Из этих наручников ещё никто не вырывался. Ну? Что теперь ты предпримешь? Все? Сдаёмся? Как же. Фыркнула и, оттолкнувшись ногами, решила боднуть головой. И здесь уже мне стало не смешно. Ну даже если и боднешь ты, дура, то потом грохнешься на стол, а на нем все осколками усыпано. Еле успел рукой подхватить. Только удержать на весу не получилось. Сперва прострелило бочину и отдало так, что пальцем пошевелить не смог, а следом и предплечье – всем своим щенячьим весом мартышка рухнула на мою руку и заулыбалась, когда я зашипел, ощущая каждый чертов осколок, вгрызающийся под кожу.

– И? – спросила она с вызовом. – Что теперь посоветуешь?

– Слезь. Только аккуратно, – как можно спокойнее ответил я. – На осколки не наступи. Двое раненых – это уже перебор.

Ну же! Шевели быстрее мозгами! Я медленно разжал пальцы и отпустил ее запястья, а потом смахнул ладонью стеклянное крошево на пол, чтобы Забава могла опереться о стол, только пальцы кроме осколков ощутили ещё и что-то липкое. Черт!

– Только аккуратно, – повторил я, поднимая ладонь так, чтобы эта дикая кошка увидела капли крови с прилипшими к ней блестящими острыми гранями стекляшками.

На мое счастье она не грохнулась в обморок и все же послушалась. Максимально аккуратно приподнялась над столом и покачала головой, увидев медленно расползающуюся на дешёвой полиэтиленовой скатерти лужицу, в которой лежала моя рука.