– Ну уж! – вновь не удержалась она от возгласа.

– Да, да, поверь мне. Таких, как ты, неудачи и лишения лишь закаляют.

– Иван Алексеевич, вы забываете, что я прежде всего женщина! – Алька остановилась и растерянно заморгала глазами.

– Вот, вот, именно такой взгляд, – довольно заулыбался ее наставник. – Он любого мужчину может привести в смущение, заставит думать, что перед ним милая наивная девушка.

– Да вы что?! – еще шире распахнула Алька глаза. – Вы меня совсем, совсем не знаете!

– Да ну?! Меня не проведешь, милая. И пока ты тут разыгрываешь передо мной оскорбленную добродетель, я-то знаю, что мысленно ты меня уже давно послала в одно место, определяемое небольшим буквенным набором. Скажи, что я не прав.

Поежившись под колючим взглядом своего воспитателя и подивившись его проницательности, Алька… промолчала.

– Таких, как ты, лишения лишь закаляют, – довольный ее молчанием, вновь улыбнулся Иван Алексеевич. – А теперь о деле…

Они остановились под старой липой, вытянувшей голые ветви к небу, и Иван Алексевич принялся в который раз ее инструктировать. Но на этот раз его речь имела несколько другую направленность.

– Дело у нас закручивается новое. Вложения немалые. А Сергей от горя своего совсем ослеп, – сделал он вступление. – Нужно мне, чтобы ты за ним приглядывала.

– То есть – следила? – Алька возмущенно засопела. – Иными словами, вы хотите сделать меня соглядатаем при вашем брате. Вы настолько ему не доверяете?

– Ишь, зачастила, – недовольно сморщился Иван Алексеевич. – Мне наплевать, как ты это назовешь: слежкой или еще чем, но делать будешь то, что я тебе скажу.

– А если я откажусь? – неосторожно брякнула она и тут же пожалела об этом.

– Попробуй, – по-змеиному прошипел ее спутник, грубо взяв под локоток. – Будешь звонить мне раз в месяц и выдавать полный отчет о его связях, договорах и встречах. Мне нужно знать обо всем, чем живет и дышит мой брат. И не вздумай со мной шутить!

– А если я об этом расскажу ему? Ну, вашему брату, – проговорила Алька, чувствуя, как неустойчивы в мартовской слякоти ее ноги. – Как вы думаете, что он скажет?

Резко притормозив, Иван Алексеевич несколько минут пристально ее разглядывал, а затем, запрокинув бритую голову, зычно расхохотался.

– Э-э-эх, хоть ты и умная баба, но все же баба, – выговорил он сквозь смех мгновение спустя. – Ты плохо его знаешь, если надеешься на то, что он станет тебя слушать. Он и появления-то твоего не заметит.

– А если я все же сумею сделать так, что он полюбит меня? – не сдавалась Алька. Запрятав глубоко внутрь свое возмущение, она перешла на более игривую волну.

– А вот этого-то я и хочу, – понизив тон, потому что они подошли вплотную к машине, выдал Иван Алексеевич, чем очень удивил Альку. – Это поможет и ему, и мне, а главное – общему делу. Так что, будешь умницей – озолочу, а нет – никто и отыскать не сумеет.

Видимо, эти последние слова и достигли ушей сидящего за рулем Дениса. Они насторожили его, оставив в голове трудноперевариваемую информацию. Всю дорогу до офиса Сергея он кидал в зеркало заднего вида подозрительные взгляды на Альку, криво ухмыляясь при этом. Значение этих его гримас, над истинным смыслом которых она поначалу задумывалась, открылось ей только сейчас…

– Откуда такие выводы? Можно полюбопытствовать? – холодно поинтересовалась Алька, отодвигаясь.

Денис не ответил. Протянув вперед обе руки, он обхватил Альку за шею, привлек к себе и тихо прошептал:

– Я не такой дурак, как тебе кажется. Знаю, кем ты была при Сереге и при Ваньке, хотя спала лишь с одним из них. Надумаешь со мной поиграть в такие игры, я тебе твою очаровательную головенку сверну, как будто ее и не было.