Вдруг ему почудился странный звук: тихо, как будто из-под земли, донесся детский всхлип.

– Дальше надо пешком, – тихо прошептал Пикша.

Цветан кивнул головой.

Пикша передал ему поводья, соскользнул с коня и опустился в сухой папоротник на земле.

По-пластунски он прополз еще с сотню шагов и оказался на краю поляны. Прячась в густой сухой траве, он наблюдал.

Поляну ограждал вал, по которому шел высокий забор из толстых бревен, заостренных сверху.

На сооружение такой стены требовалось много усилий и времени. Но жители не жалели этого – безопасность важнее.

Люди боялись не столько диких четвероногих зверей, из которых самыми опасными были волки: умные, хитрые и безжалостные твари, ненавидевшие людей больше, чем своих вечных соперников, медведей, – сколько других, самых злобных и коварных зверей – двуногих.

Они были правы: звери убивали людей, только когда были очень голодны или охраняли выводок; двуногие же убивали людей всегда, как только их видели. От зверей, зная их повадки, можно было спастись, от двуногих – никогда!

Против войска такая крепость не устоит, но аборигены лесной деревни надеялись, что высокая ограда защитит их от горцев, бродяг и прочего сброда, бродившего по земле вооруженными до зубов шайками в поисках всякого рода поживы.

Деревенские жители вооружались топорами, копьями и самодельными луками с отравленными стрелами.

Люди надеялись на высокую ограду. Не всякий варнак полезет через ограду или будет ломиться в крепкие дубовые ворота, рискуя нарваться на меткую стрелу, пущенную прямо в заросшую диким волосом харю.

И хорошо для разбойника, если стрела будет метко пущена и смерть наступит быстро, сразу утихомирив раз и навсегда искателя приключений и богатств.

Гораздо хуже, если стрела не убьет сразу вора, а, только пробив грязную кожу никогда не мывшегося, завшивленного дикаря, ранит его. Тогда его ожидает заражение крови и он будет долго гнить где-нибудь на обочине лесной дороги, заражая воздух во всей округе, пока его не растащат лесные санитары – рыжие муравьи – и не сожрут личинки мясных мух.

Но дубовая ограда для разбойников особым препятствием не была, хотя на рожон они и не лезли – обнаруженные деревни они просто жгли огнем.

Лесная дорога упиралась в деревню.

Из своей засады Пикша видел, что из-за ограды поднимался легкий дымок. В горьковатом березовом дыму чуялся тошноватый запах паленого мяса.

К нему, низко пригибаясь, подбежал Цветан.

– Ну что?

– Все следы идут в деревню. Ворота закрыты. А через ограду ничего не видно, – сказал Пикша. – Подозрительно: деревня, а тихо… Должны же люди разговаривать, собаки шуметь. И наконец, даже петухов не слышно, в деревне это удивительно! Не спят же они в это время?

– Похоже, воры захватили деревню, – сказал Цветан.

– Да… – сказал Пикша и обернулся. – А где воевода с остальными?

– В лесу ждут, – сказал Цветан. – Надо бы заглянуть за ограду.

– Щас, – кивнул головой Пикша и пополз к ограде.

Пикша подобрался к забору, подпрыгнул, уцепился за край, подтянулся и, быстро глянув поверх забора, спрыгнул и быстро вернулся.

Пикша был молодой парень, и он еще не покрылся броней, присущей старым солдатам, хладнокровного равнодушия к чужим страданиям.

Лицо его, обычно румяное, побледнело, губы дрожали. В углах по-детски больших серых глаз чудились слезы.

Пикша срывающимся от волнения голосом прошептал:

– Цветан, там воры убивают деревенских жителей. Давай я по ним стрельну из лука?

Цветан уже предполагал, что происходило за высоким забором. След разбойников вел прямо в деревню. Ворота были целы и закрыты. Нигде не было заметно последствий какой-либо борьбы. Это свидетельствовало о том, что деревня была захвачена врасплох. Сторожа спали и проворонили появление опасности у деревни.