Завтрак был не ахти какой: простая каша. Зато горячая, с дымком. Они вдвоём уплели её в два счёта, черпая прямо из котелка. Вчера ели, не понимая вкуса, лишь бы голод не терзал да ноги не подкашивались. А сегодня – уже с удовольствием. Будто все проблемы решились сами собой и можно перевести дух.

– У тебя дома остались вещи?

– Угу, – облизывая ложку, кивнула Фатима.

– Сейчас заедем, соберём. Потом отвезу тебя к деду.

Она опять кивнула, ничуть не удивившись его решению. Вроде бы накануне они вместе не обсуждали этот вопрос и не пришли к обоюдному согласию. Баюр точно помнил, что не открывал ей своих планов. Она сама вывела его из недоумения:

– Я тоже думаю, что лучше жить с дедом. Он хороший. И любит меня… – немного замялась (говорить ли?), но потом решилась: – Мама хочет, чтобы я снова вышла замуж…

Баюр, не мешая ей говорить, укладывал сумку. Не как обычно, а долго, по пять раз меняя вещи местами и сортируя. Даже взглядом не смущал. Казалось бы, какое ему дело до бывшей жены друга? Но он с удивлением вдруг ощутил, что в душе закипает ревность за Чокана, так скоро позабытого и заменённого другим… Впрочем, он не дослушал…

Фатима со вздохом продолжала:

– … мы даже поругались. Она кричала, что я неблагодарная, и надавала мне оплеух.

Вот теперь волхв перевёл дух и посмотрел рассказчице в лицо:

– Почему? – улыбнулся он, в душе ругая себя почём зря: сколько живёшь на свете, а всё дурью маешься! Подумаешь, мимолётное чувство – ну, пришло и ушло! Других забот нет?

– Она думала, что я стану, как она, чаукен. Всегда сыта, хорошо одета, устроена… А так… – она махнула рукой, – кому я нужна?

– А теперь?

– Теперь она отстанет! – радостно объявила Фатима. – Ведь я ношу ребёнка.

– А потом?

– Потом буду его растить и ждать Алима.

Опа! Такого поворота волхв не ожидал.

– Думаешь, он снова приедет?

Фатима наклонилась поближе и прошептала, словно доверяла страшную тайну:

– Он обещал вернуться ко мне.

Баюр вздохнул:

– Поднимайся. Пора ехать.

Выбравшись из ущелья, волхв пустил коня вдоль реки, где были хоть какие-то кусты и щётки камышей, чтобы не так привлекать к себе внимание. На дорогах уже появились люди. Пока немногочисленные. В основном те, кто спешил на базар – продать или купить. Он надеялся попасть в город не через подкоп Фатимы, однажды открывший ему нелегальный выход, а через тот проход, который обнаружили околачивающиеся здесь туркмены. Теперь он был в полном его распоряжении. К тому же ничего не имел против конного лазутчика.

Воспользоваться кратчайшей дорогой, узкими проулками и щелями нечего было и мечтать: с ними был Дос. Его не оставили у стены, а взяли с собой, чтобы нагрузить вещами, но вели в поводу, сами же шли рядом. Больше всего Баюр опасался встретить знакомых, которых за почти полугодовое житьё в городе накопилось немало. Удивление, каверзные вопросы, а за ними, как водится, всевозможные слухи, имеющие не только быстрые крылья, но и способность расти в геометрической прогрессии. В крайнем случае можно прикрыться конём. Так что ответственная роль ширмы отводилась Досу.

До улицы Джанкуче добрались без приключений. Случайные встречные, по счастью, были незнакомыми, но и им путники старались глаза не мозолить. А здесь и вовсе было тихо и безлюдно. Оно и понятно, народ кучковался главным образом на центральных улицах, базарных. Баюр толкнул незапертую дверь. В Кашгаре замков не знали, воровство тут, как правило, не водилось. Их встретил Звонок, залившийся сначала заполошным лаем, но быстро признал и завилял хвостом.

Непривычно пусто было в доме. Не суетился радующийся гостю Кочкар, не сыпал ехидными шуточками Чокан. Волхв остановился посреди брошенного жилища, не зная, что ему делать. Фатима хозяйственно шныряла из комнаты в комнату, собирая то, что намеревалась взять с собой. Она потянулась к потолку за лампой, которую поручик то ли забыл, то ли намеренно оставил на память. Баюр помог отцепить её и бережно упаковал в подставленный мешок. Вещичек набралось немало – два объёмных баула: Чокан баловал жену и на наряды не скупился.