– Заведение закрывается, – громко прогудел Дождик, перекрывая разом все выкрики, что из угла, где офицерам приходилось туго, что из зала. Он поймал взгляд Ирри, вопросительно мотнул подбородком на барную стойку, она кивнула.

И Дождик продолжил:

– Вся неоплаченная выпивка в счет заведения! За доставленное неудобство. Выметайтесь отсюда.

И стоял все то время в дверях, пока обрадованные бесплатным угощением солдаты выходили из трактира, закрывая обзор на угол, где уже было тихо.

Как в мертвецкой.

Ирри тоже избегала туда смотреть, взволнованно провожая взглядом последних посетителей и пытаясь успокоить заходившееся диким стуком сердце.

Все произошло настолько быстро, что она только сейчас начала в полной мере осознавать, чего удалось избежать.

И понимать, чего не удалось…

Дождик, тяжело, по-слоновьи топая, пошел ближе к двери, чтоб опустить засов. И Ирри почему-то наблюдала за ним, вместо того, чтоб обернуться.

Для этого действия надо было набраться мужества, потому что посмотреть-то будет мало. Надо же как-то реагировать… Спасать господ офицеров от степняков…

Мысли о том, что возможно, все произошло наоборот, и победу одержали военные, даже не появлялось. Те два раза, что Матушка за какие-то грехи сталкивала Ирри с близнецами, очень четко показали, что уж кто-кто, а эти степные варвары в помощи не нуждались, не нуждаются и вряд ли когда-либо будут нуждаться… В отличие от окружающих, если те вдруг чем-то этим варварам не угодили…

В итоге Ирри, малодушно оттягивая момент истины, когда надо будет опять что-то решать, получила ответ от Матушки: тяжелую ладонь, совершенно спокойно, по-хозяйски, улегшуюся ей на плечо, и хрипловатый от волнения и переизбытка еще не отгулявшей до конца боевой ярости в крови голос на ухо:

– Луна… Мы за тобой…

Вот оно… Вот оно – дурное предчувствие, так мучавшее с утра!

Ирри сжала губы, набираясь сил и одновременно терпения, потому что по опыту уже знала, очень ей эти два момента пригодятся сейчас.

И резко дернула плечом, скидывая нахальную сверх меры лапу:

– Руки убрал!

Да, грубо, и, наверно, недостойно дочери генерала… Но, с другой стороны, сейчас она – трактирщица, да и опыт, сын ошибок трудный…

Варвары не понимали тонкостей языка, холодного игнорирования докучливых кавалеров и всех прочих игр, которые так хорошо освоила Ирри, едва войдя в возраст длинных юбок.

С ними нельзя было молчать, показывать лицом свое недовольство, пытаться воззвать к благородству… Это Ирри усвоила с первой же их встречи. Накрепко.

И потому теперь только четкость и грубость. Иначе на плечо забросят и уволокут… Куда-нибудь.

– Луна-а-а-а… – еще один голос, чуть-чуть ниже, чуть-чуть возбужденней, ударил в спину теплой волной нескрываемой похоти.

И Ирри поежилась, привычно пытаясь удержать мурашки, рассыпающиеся по коже. Почему она именно так реагировала на их голоса, их взгляды и их прикосновения, давно уже запретила себе думать. Прямо вот с первой встречи. С первого раза.

– Ирри, это кто? Выкинуть их? – Дождик, наконец, обернулся и теперь внимательно изучал братьев, стоящих за ее спиной, и судя по сощурившимся, ставшим острыми глазам, признавал в них серьезных хищников.

– Луна… – тут же хрипнул сзади один из близнецов и, судя по теплому дыханию на шее, подошел на совершенно неприличное расстояние, – это что за тролль?

– Я не тролль! – обиделся Дождик, – я человек!

– Ну да… – засмеялись за спиной, – а мы с братом – девчонки…

– Все может быть… – еще сильнее сощурился Дождик, явно нарываясь.

И гробовое молчание за спиной Ирри показало, что нарваться ее охраннику удалось.