Как капитану поведали потом, в телефонном разговоре с начальством генерал был не менее откровенен. Он сразу назвал его фамилию – контрразведчика семи недель отроду, за два года ставшего из лейтенанта МВД капитаном ФСБ, и для убеждения собеседника в Москве привел незамысловатый пример про Белую гвардию времен приснопамятной Гражданской войны. Была якобы там элитная дивизия, где генералы служили командирами полков, полковники командовали ротами, капитаны и ротмистры ходили в атаку со штыками наперевес. А командовал дивизией казачий есаул, который понятия не имел о Мольтке, Клаузенвице, Ганнибале и других стратегах, но бил врага, то бишь красных, и в хвост, и в гриву. На другом конце провода служили тоже не дураки, и, отчеканив, пока собеседник не передумал и не попросил подмоги, произнесли «под вашу личную ответственность генерал» и положили трубку.

– Собаки, – прокомментировал тот разговор с Москвой генерал своему адъютанту, стоящему рядом. – Подловили. Если я назвал капитана, значит никого у меня на самом деле нет. А им словно невдомек, прохвостам. Хм, хм – прохамкал он. – Капитану конечно шанс, а штаны с лампасами зависли. Давай сюда этого недотепу.

И вот который день Ильдар Харрасов спит урывками и не дома. Оперативным розыском занялась бригада из Главного управления МВД России, в помощь ей дали цвет уголовного розыска республики и соседних областей, шестые отделы, спецназы и тому подобные опричные службы, не говоря уже о мелкой сошке вроде гаишников и участковых. Набранный из соседних регионов служилый люд не скоро проникся важностью задачи. Насмешки и внутренняя расхлябанность еще долго проступали и в словах и в поведении командированных, пока не вылилось все это в знаменательном происшествии, долго обсуждаемом впоследствии в курилках. На одном из заседаний мордатый и пузатый полковник из соседней области вскользь высказал бродившее среди однополчан мнение, что негоже полковникам служить под началом капитанов, мол от этого и нет в стране порядка. Мнение это, выказанное в полголоса, тем не менее было услышано тем, кому оно предназначалось, и наступила зловещая тишина.

– Действительно, непорядок, – пожевав губами, заметил генерал, сидящий во главе стола, – Надобно поправить.

Он взял трубку одного из множества телефонных аппаратов, стоящих на тумбочке слева от него, нажал кнопку, так что всем, сидящим в кабинете, стал слышен разговор и произнес:

– Товарищ министр, генерал Коршунов говорит, операция «сосенки».

– Слушаю, генерал.

– Тут вот полковникам из вашего ведомства зазорно служить под началом капитана, так я думаю понизить их до лейтенанта для соответствия.

– Хоть до сержанта, генерал. И о своих звездах заодно не забудьте. Есть что-нибудь новое?

– Пока нет.

Положена была трубка телефона, налилось кровью лицо злополучного полковника, нависла над столом тишина.

– Капитан, – нарушил ее голос генерала. – Через три дня каждого десятого отправить восвояси. Вычеркивать будем вместе. Убывший автоматически, – это я гарантирую, не будь я генерал Коршунов, – понижается в звании. Прошу заметить: Древний Рим был великим потому, что в таких случаях каждому десятому отрубали голову. Я, как видите, добрее, возможно зря. А теперь вперед и с песней, господа.

Господа в страхе за собственную шкуру понеслись, как удалые кони. И город задрожал. Приняты были все, какие только могли придти в голову, меры. Сотни людей прочесывали улицы, дома, гаражи и сараи. Преступность не просто поползла вниз, она растаяла как снег под лучами африканского солнца. Мелкую шушеру грозно припугнули, бомжей и ворье от автомобильных до квартирных без поиска вины и в профилактических целях собрали вместе в давно пустующих камерах в Зеленой Роще, где в советские времена отбывали срок пятнадцатисуточники. Авторитетов вежливо и зловеще призвали к порядку, и те, почуяв неладное, затаились, как мышки в норке или разлетелись по заграницам. В городе стало тихо и спокойно, но чуткое ухо непременно уловило бы в этой тишине подспудные незримые движения.