– А что это, милейший граф, правду говорят о ваших похождениях? Будто видели вас на Малой Атаманской в обществе покойного поручика Глебова?

– Покойного? – Гутарев заметно смутился и покраснел.

«Нет, – подумал Зетлинг, – все так же наивен. Нужно брать на абордаж».

– Я не знал, – точно в забытьи прошептал Гутарев. – Но о каких похождениях вы изволили говорить? Я в стороне от дел. Вы имеете в виду совещание? Так мы переругались с кадетами и трудовиками, и меня изгнали из президиума, – Гутарев развел руками, стараясь изобразить на побледневшем лице невинную гримасу. – Впрочем, ничего нового. В Новочеркасске, как и на всем Белом юге, командование жестоко подавляет всякое свободомыслие, душит основы демократии.

– Вот как! – возмутился Зетлинг. – Кто же виновник этого безобразия?!

– Я полагаю, всем очевидно, что генерал Деникин. По его личному распоряжению подавляются казачьи вольности, закрываются совещания и газеты, неугодные лица лишены всякой возможности действовать.

– Ай-яй-яй, – Минин неодобрительно покачал головой. – И вы попали в черный список? Это возмутительно! Но для вас, любезный граф, я готов порадеть и добиться вашего возвращения к активной общественной деятельности. Как вы смотрите?

Гутарев насторожился и исподлобья взглянул на Минина. Месяцы скитаний и тяжелого труда научили его быть недоверчивым, сторониться людского радушия. Однажды став посмешищем, поддавшись издевке Зетлинга, он больше не намеревался попадать впросак.

– Благодарю, я подумаю. Но, право, нет желания марать руки и связывать свою честь с преступной диктатурой.

Конец ознакомительного фрагмента.