Да и ведьма, несмотря на свою, казалось бы, пагубную сущность, вела себя с ним совсем не соответствуя стереотипу, заложенному в голову рыжего с детства. По сути дела, только что начав по-настоящему жить, вырвавшись за приделы дедовой заимки, Кайсай сразу столкнулся с реальным миром, о котором, как оказалось, он вообще ничего не знает. Мир предстал перед ним не таким, каким себе представлял. Рыжий неожиданно понял, что дед либо его обманывал, либо его стараются обмануть эти двое. Но чем больше Кайсай наблюдал и анализировал Кулика и Апити, тем больше склонялся к тому, что врал дед, притом сознательно.

Положение в отношениях с белобрысым сложилось нестерпимо тягостным и Кайсай решил, что надо бы об этом с приятелем потолковать по душам. В конце концов он ничего не потеряет, а вот приобрести или разобраться в себе может получиться.

– Слышь, Кулик, – начал он как-то разговор, присев к белобрысому на поваленное дерево, – тут такое дело. Нам с тобой надо почестному поговорить и разрешить наши отношения.

– А какие у нас отношения? – переспросил Кулик, явно напуганный его словами, видимо решив, что товарищ хочет его прогнать.

– Да понимаешь, – замялся рыжий, вытягивая из себя тяжёлые слова, – благодарствую в общем тебе за спасённую жизнь. Глупо было помирать, даже не начав как следует жить.

– Да не за что, – потупился Кулик, почему-то покраснев и закусив губу, – разве ты поступил бы иначе?

– Не знаю, – тут уже рыжий замялся, и натужно усмехнувшись вполне искренне добавил, – я даже как-то об этом не задумывался.

Они замолчали. Разговор не клеился. Та беседа что он начал для снятия напряжения, только ещё больше добавила напряга.

– Понимаешь, – наконец решительно проговорил Кайсай, соображая, что раз уж начал говорить, всё равно придётся сказать, как не оттягивай, – я воин, Кулик. Воином воспитанный с детства. Притом непростой рубака – ратное мясо, а бердник из «особого» сословия. Понимаешь, бердник я! Меня с детства учили быть таким и никаким другим. Дед сказывал, что я вырос в настоящего, умелого почти как он… Хотя какой я настоящий после того, как в первой же стычке с малолетками, даже не в сражении на бранном поле словил стрелу в спину. Позорище.

И он с отчаянием рубанул рукой по воздуху.

– А кто такой бердник? – неожиданно спросил Кулик со всей своей нескрываемой наивностью.

Кайсай посмотрел на товарища с неверием, с таким видом мол, как можно такого не знать, но увидав по-детски заинтересованные блестящие глаза разом осёкся указывать ему на дремучесть. Немного подумал, а стоит ли объяснять? А если стоит, то как? В конце концов, махнул рукой.

– Да не важно, в общем-то. Воин такой – одиночка. Способный в стан врага пробраться никем не замеченным и один биться с целой оравой. Хотя у хорошего бердника до такого дело доходить не должно. Но если случится, то он из любого окружения может вырваться и при этом живым остаться. Тьфу ты! – рыжий тут же сплюнул от досады за ранение, при этом не желая того машинально пощупал поясницу.

– Да ладно тебе из-за этого себя корить, – постарался поддержать его Кулик, – тот урод не по-честному тебе в спину стрелял.

– Ты о какой честности говоришь? – неподдельно удивился рыжий, – какая честность может быть в бою? Там или ты его, или он тебя.

– Но вы ведь просто дрались, как все, по-пацански на кулаках и без оружия. Какой тут бой насмерть? Какое тут сражение?

– Ты о чём? – Кайсай непонимающе уставился на Кулика, – не бывает просто драки. Как и не бывает просто жизни. Любая жизнь – это бой на смерть с другими жизнями, – принялся он поучать белобрысого тому, что вдалбливал всю жизнь в его голову наставник, – или ты их для своей отберёшь или они твою схавают. Только так можно выжить в этом грёбанном мире.