– Чипсы будешь? – Алиса словно не услышала мое замечание.

– Ага. Странный он какой-то. Симпатичный, но чересчур странный.

Мы выпили по два бокала пива, поболтали на отвлеченные темы, несколько раз Алиса даже засмеялась. Когда я уходила, мне показалось, что она немного развеялась, что мой визит пошел ей на пользу. Вообще, я редко ошибаюсь в ее эмоциях, но в тот раз, был именно такой случай – я ошиблась. Думаю, как только я переступила ее порог, и она закрыла за мной дверь, тоска накатила на нее с удвоенной силой, и она вновь плакала.

Был десятый час вечера, начинали сгущаться вечерние сумерки. Честное слово, когда я приняла решение зайти в «Туман», я совершенно не думала о Мике. К тому же, в последнее время, он там уже практически не появлялся. Однако же, когда я вошла в бар, Мик находился именно там, по привычке сидел за стойкой, перед ним стоял бокал пива.

– Привет, Мик, как дела? – поздоровалась я.

Он вскинул на меня удивленный взгляд, даже непонимающий, словно я вырвала его из глубокого раздумья. Секунды три он тупо смотрел мне в лицо, затем покачал головой и отвел глаза.

– Привет, – равнодушно сказал он. – Нормально, а ты как?

– Да тоже ничего. Можно кофе выпью рядом с тобой?

– Да, пожалуйста, – ответил он, продолжая избегать моего взгляда.

Я попросила у бармена кофе. Мне быстро стало ясно, что Мик не настроен на беседу, более того, я почувствовала, что мое присутствие для него некстати. По бесцельно скользящему взгляду, по неловким движениям его рук, в нем читалось моральное напряжение. Было в нем что-то неумолимо отталкивающее. Вернее в том, что он скрывал в своей душе. Что-то творилось с ним, но тогда меня это не особо интересовало. А потому выпив свой кофе, и перекинувшись с ним еще несколькими фразами приличия, я оставила его в столь желанном гордом одиночестве, и отправилась домой.

Я помню вот что: когда я вышла из «Тумана», мне вдруг показалось, что только что я сидела рядом с человеком, который исполнен лжи. Может, именно это так отталкивало в нем?

Ложь. Что она способна делать с людьми, в какие крайности она способна бросать наши души. В какой культ мы иногда возводим ложь, чтобы припрятать собственные недостатки, собственные страхи. На какие же извращенные приемы способен наш разум, чтобы подогнать реальность под ложь, чтобы утвердиться в этой лжи. Не можем мы жить без нее, так и не научились быть искренними, так и бредем по иллюзорно гладкой дороге лжи. Все те же грешники, претендующие на святость, и уверенные, что способны шевелить чужие сердца. Все так же мы принимаем падение за подъем, по-прежнему несемся в бездну, и жаждем прихватить с собой еще кого-нибудь. Все так же мы жаждем любви, все так же наш эгоизм не позволяет нам смириться с правдой. Всех нас согнула ложь. Потому что боимся страданий, и глупо нас за это упрекать. Да, похоже, правда всегда идет рядом со страданием. Чем больше в жизни страданий, тем больше познаешь себя. Чем больше познаешь себя, тем ближе подходишь к правде. Так неужели, все-таки, это не шутки? Неужели страдания действительно очищают душу? Неужели внутренняя чистота дается лишь путем страданий? Господи, как же не хочется в это верить, но все чаще я убеждаюсь именно в этом.

В субботу, тридцатого мая, в двенадцатом часу ночи, когда я уже собиралась лечь спать позвонила Алиса. Голос ее был взволнованным, даже возбужденным, при этом еще и звенящим, словно она вот-вот сорвется на крик.

– Эль, приходи, пожалуйста, прямо сейчас, – говорила она.

– Что случилось, дорогая? С Джери все в порядке?

– Все в порядке, я сегодня не ездила в Арстад. Пожалуйста, Эль, приходи скорее.