– Такой звук слышится, когда что-то сломалось? – спросил он, заметив скрипучий звук, исходящий от колес.

Я получал удовольствие, отвечая на такие вопросы, потому что не мог поговорить о машинах с Жанет – ей моментально становилось скучно.

– Должно быть, камень застрял между тормозным диском и кожухом.

Я остановился на ближайшей стоянке для грузовиков, вышел из машины и аккуратно пнул.

– Это опасно?

– Нет, не беспокойся.

В следующий раз, когда я затормозил, колесо не издало ни звука.

– Как ты это узнал?

– Это случалось раньше. Такое случается иногда.

Он не сказал ни слова, пока мы не остановились перед посольством. Он попросил меня припарковаться на ближайшей обочине и подождать. Я ждал почти три часа, и когда он вернулся к машине, то был довольно раздражен. «Пустая трата времени! – проворчал он. – Ты можешь приехать и забрать мои документы в следующий раз? Я дам тебе подписанную доверенность».

Когда мы приехали в Эбботс-Мид, во дворе роились занятые секретари и помощники. Кубрик показал мне сарай с левой стороны двора и остановился перед двумя 146-ми «Вольво», «купленными недавно», и желтым 240-м, на котором «ездит только Кристиана». Он указал на фургон «Форд» и микроавтобус «Фольксваген», припаркованные у сарая чуть дальше. Оба они принадлежали Hawk Films и использовались, чтобы доставлять на съемочную площадку материалы и оборудование. Для тех же целей был предназначен пикап «Фольксваген» с кузовом, прикрытым брезентом.

На другой стороне стоял потерявший свою белую окраску «Лендровер». Он прибыл из реквизита для его последнего фильма, где использовался как полицейская машина. На крыше все еще были прикреплены синие огни. Он сказал мне, что его жена использовала «Лендровер» для поездок на близкие расстояния от дома. Напоследок он сказал: «Не мог бы ты почистить их все? Я хочу, чтобы они были как твои. Но тебе нужно почистить только „Мерседес“ изнутри».

Мне нравилось водить этот чудесный автомобиль. Он был тихим и комфортным. В первый раз, когда я попал туда, меня поразили ремни безопасности. У них были крепления как на гоночных автомобилях, где ремни шли от плеча до паха.

Во время нашей следующей поездки в Лондон Кубрик снова уселся сзади и говорил даже меньше, чем в прошлый раз. Я тоже ничего не говорил, позволив ему читать его документы. Только после того, как мы проехали много миль, он заметил, что, несмотря на то что на его «Мерседесе» стоял полный автомат, он не заметил разницы с моим «Минксом».

– Это потому что я пользуюсь одной и той же ногой.

– Я чувствую себя менее расслабленно, если там находится чья-то другая нога.

«Я оставлю тебя с Андросом», – сказал он, когда мы вернулись в Эбботс-Мид, и исчез в маленькой комнате, пристроенной к дому сбоку. Молодой человек с такой же черной взъерошенной бородой и с проницательным взглядом возник передо мной и представился Андросом Эпаминондасом, личным ассистентом Кубрика.

«Он ушел в комнату для дубляжа, – объяснил он, – мы сейчас снимаем фильм». Он показал мне маленькое квадратное здание рядом со входом во двор. «Я покажу вам нашу штаб-квартиру», – усмехнулся он, и, когда мы поднялись по лестнице на первый этаж, он рассказал, что он из Греции: ему было двадцать семь лет, и у него была страсть к кино. Несмотря на постоянные протесты со стороны семьи, он решил работать в кино. Я испытал точно такое же сопротивление моему интересу к автогонкам. Он говорил открыто и жизнерадостно, и я сразу привязался к нему.

«Здесь я провожу большую часть моего времени, в основном на телефоне, – сказал он, указывая на свой стол. – Кабинет Яна, секретаря, и кабинет бухгалтера – вот здесь. Есть еще несколько комнат, которые мы используем для хранения вещей. Стэнли предпочитает работать дома, но здесь и во флигеле не хватает комнат на всех, поэтому он арендовал ту часовню. Это здание, которое ты видел слева перед тем, как въехал в ворота».