– Как так! Я-то предполагал, что человек с такой склонностью к архитектуре воздвигнет для себя мавзолей.

– Ну, ничего такого я не заметил; и вообще-то, если поразмыслить, я не уверен, что место его упокоения находится в пределах наших местных границ; чтобы он покоился на кладбище – это не тот случай. Как странно, что я прежде не информировал вас об этом! И все же мы ведь не можем сказать, не правда ли, мистер Хамфриз, что это вопрос ключевой важности: где ютится бедный бренный мир?

И тут они вошли в дом, и рассуждения Купера были прерваны.

Чай подали в библиотеку, и Купер пустился в соответствующие объяснения:

– Прекрасная коллекция книг! Одна из лучших в этой части страны, как я узнал от знатоков, и гравюры восхитительные, особенно некоторые из них. Я помню, как ваш дядя показывал мне одну с видом зарубежных городов, поглощающее это занятие – рассматривать первоклассные гравюры. А еще одна картина выполнена ручным способом – чернила прямо как свежие, – а он сказал, что ее сделал какой-то старый монах сотни лет назад. И к литературе я тоже отношусь с большим интересом. Что может сравниться с проведением часа за чтением прекрасной книги после тяжелого трудового дня – не то что расходовать целый вечер в гостях у друга… кстати. Меня ждут неприятности с женой, если я не отправлюсь немедленно домой и не приготовлюсь потратить впустую очередной вечер! Мне пора, мистер Хамфриз.

– Кстати, есть и у меня, – заметил Хамфриз, – если я собираюсь завтра показывать мисс Купер лабиринт, его надо бы почистить. Вы не могли бы передать мое распоряжение кому следует?

– Ну, конечно. Парочка рабочих с косами вполне могут проложить тропу завтра утром. Я передам ваше распоряжение, и тогда, мистер Хамфриз, вам, вероятно, не придется вставать утром самому и руководить этими рабочими. Попрошу их пометить дорогу палочками или бечевкой.

– Отличная мысль! Да, так и сделайте. И передайте миссис и мисс Купер, что я жду их в полдень, а вы приходите где-нибудь в половине одиннадцатого.

– С удовольствием. И они, и я, мистер Хамфриз. Спокойной ночи!

Обед был подан Хамфризу в восемь. И так как это был его первый вечер в поместье и Калтон явно тяготел побеседовать с ним, Хамфриз до обеда постарался дочитать роман, который взял с собой в поезд.

Таким образом, ему пришлось выслушивать и комментировать размышления Калтона о соседях и сезоне. Последний, как выяснилось, вполне соответствовал его воспоминаниям, а первые со времени калтоновского детства (которое он провел здесь) сильно изменились – правда, не все в худшую сторону. Деревенский магазинчик, например, с 1870 года стал гораздо лучше. Теперь появилась возможность приобрести там много нужных вещей, и это – большое удобство. Ведь как сейчас: предположим, кому-то что-то внезапно понадобилось (а бывает и такое), и он (Калтон) может спокойно туда пойти (если магазин еще открыт) и взять, и у священника не надо одалживать. А прежде так делать было совершенно бесполезно касательно всего, за исключением свечей, мыла, патоки да дешевой детской книжки с картинками, к тому же в девяти случаях из десяти из всего, что нам нужно, выдавали лишь бутылку виски; по крайней мере, тут Хамфриз подумал, что в будущем придется запасаться на вечер книгой.

Библиотека вполне годилась для проведения послеобеденного времени. Со свечой в руке и трубкой во рту, он некоторое время бродил по комнате, изучая названия книг. Его всегда интересовали старые библиотеки, и в данный момент у него появилась возможность тщательно изучить одну такую, так как еще раньше он узнал от Купера, что каталог на нее был составлен очень поверхностно, специально для утверждения завещания. Как приятно будет зимой заниматься составлением