Юноша уставился на меня, и вид у него при этом был жалкий. Его лицо распухло от слез, и я вдруг понял, как выгляжу в глазах невинного мальчика, ступившего в эту позолоченную, прекрасную выгребную яму.

– Ты доложил об этом вышестоящим? Лорду Парру?

– Нет, сэр, я не посмел. Тот человек, он… напугал меня.

– Когда это случилось?

– Как только я поступил на службу, прошлой осенью. А потом это повторилось снова, в апреле, когда началась охота на еретиков.

– Оба раза к тебе подходил один и тот же человек?

– Да, и я не знаю, кто он такой и откуда взялся. Я поделился с одним из пажей, и тот сказал, что такое бывает, когда впервые появляешься при дворе, и если хочешь уберечь свою шкуру, то лучше всего отказаться. Мой товарищ пояснил, что обычно подсылают кого-нибудь неизвестного во дворце, допустим слугу кого-то из влиятельных персон.

– Этот человек не назвал тебе своего имени?

– Нет, сэр. Сперва он подошел ко мне на улице. А во второй раз ждал меня возле дома, в котором я бываю. Что-то в его лице напугало меня. – Мальчик потупился, стыдясь своей слабости.

– Можешь его описать?

Линли снова поднял на меня глаза и покорно начал перечислять приметы:

– Лет двадцати пяти, худой, но жилистый и сильный. Одежда на нем была дешевая, но говорил он как джентльмен. Помню, что у него не хватало половины уха, как будто ему отрубили его в бою. – Гарет содрогнулся.

Сердце мое ёкнуло. Отрублено пол-уха, как и у одного из тех, кого спугнул Элиас, когда злоумышленники в первый раз пытались проникнуть в типографию. Я постарался не выказать своего возбуждения, а паж продолжил:

– Оба раза он говорил, что если я соглашусь шпионить за королевой, то заслужу благодарность очень значительной персоны, что этот человек щедро наградит меня и поможет сделать карьеру при дворе.

– Что ж, весьма заманчивая перспектива, – заметил я.

– Нет, меня это не привлекает. – Гарет отчаянно замотал головой. – Теперь я хочу лишь одного: как можно скорее убраться отсюда.

– Ты правильно сделал, что сказал мне. – Я попытался успокоить юношу. – Тебе нечего бояться. Скажи, а потом, после того как ты отказал этому человеку во второй раз, ты видел его снова?

– Нет, сэр, более уже никогда. Видимо, он понял, что искушать меня бесполезно, и отступил. Я бы хотел уехать домой, к своей семье, сэр, – добавил парень упавшим голосом. – Доброе имя дороже всего.

– Думаю, это можно устроить.

Гарет шелковым рукавом вытер лицо. Я мог только посочувствовать его слабости. Окажись я сам на его месте в этом возрасте, моя реакция, вероятно, была бы точно такой же. Я отпустил юношу и, оставшись в одиночестве в кабинете лорда Парра, подумал: «Наконец-то появилась хоть какая-то ниточка!»

Мэри Оделл оказалась белокурой женщиной чуть за тридцать, высокой и полной. На ней было черное шелковое платье, а на светлых волосах – шляпка со значком королевы. Черты лица ее отличались мягкостью, и во всем ее облике сквозило что-то материнское, хотя она и не носила обручального кольца. Зеленые глаза Мэри смотрели остро и настороженно. Я встал и, поклонившись, предложил даме сесть. Она села, сложив руки на коленях, и стала с любопытством и, как мне показалось, с некоторым удивлением разглядывать собеседника.

– Сержант Мэтью Шардлейк, – представился я.

– Я знаю, сэр. Королева рассказывала о вас. Она считает вас честным и очень умным человеком.

Я почувствовал, что краснею.

– Простите, что побеспокоил вас, миссис Оделл, но я должен поговорить со всеми, кто был в покоях королевы в тот вечер, когда украли перстень.

– Разумеется. Ее величество просила меня всячески помогать вам, сэр.