Что касается самого Курбан-байрама, то можно сказать, что это единственный на сегодняшний день ритуал, тесно связанный с памятью нашего праотца Ибрагима, который был намерен, повинуясь Всевышнему, принести в жертву своего первенца Исмаила. Своей жертвенной готовностью выполнить приказ Бога он положил начало присутствию монотеизма в условиях глобальной тирании и несправедливости. Возникла точка света, оппозиции. У Ибрагима появилась группа последователей, которые веками через борьбу с Вавилоном, с фараонами, с Византией, Ираном и другими великими мировыми тираниями пробились к той полуторамиллионной Умме, которая является залогом воли людей к свободе и справедливости. Эта Умма есть суть религиозных чаяний и надежд, потому что политические и социальные чаяния людей на самом деле имеют теологическую и религиозную подоплеку, – а вовсе не экономическую и не бытовую, как об этом говорили марксисты. Точка отсчета, которая стоит в основе нашей истории, началась именно тогда. И Курбан-байрам – это соединение события, которое имело место быть 4300 лет назад, и нас сегодняшних, подтверждающих, что мы как партия Аллаха существуем на протяжении этих 4300 лет.

К.З.К моменту празднования Курбан-байрама уже будет закончен хадж – ежегодное паломничество мусульман всего мира в Мекку. С Вашей точки зрения, насколько важен опыт паломничества в жизни мусульманина? 

Г.Д. Несомненно, паломничество является уникальным инструментом политического единства мусульман, единобожников. Совершая это путешествие, они соединяют всю землю в одной точке силы, прокладывают радиальные пути со своих родных мест к центру мировой оси, – единственному уникальному месту, которое связывает современную историю с праотцом Ибрагимом и его сыном Исмаилом. Каждый мусульманин обязан хотя бы один раз в жизни совершить хадж. Если же мусульманину не удалось совершить паломничество в Мекку, то это очень прискорбно, однако этот факт не выводит его за пределы Ислама.

К.З.Сегодня в СМИ все чаще в отношении Ислама на Северном Кавказе употребляется понятие «религиозный экстремизм». Как бы Вы опередили этот термин? 

Г.Д. Экстремизм – это крайность. То есть для кого-то крайностью является поехать в какие-то места вроде Афганистана, для кого-то – высказать своему начальнику все, что он о нем думает, с риском остаться без работы. А религия ставит такие вопросы, как смысл существования человека, смысл каждой секунды, которую он проживает. Пыль мы на ветру или имеем какое-то предназначение. И Коран отвечает, что все, что сотворено, включая человека, сотворено не просто так. Таким образом, наше существование имеет смысл.

Если говорить строго, то экстремизм – это термин, взятый противниками Ислама или противниками использования религии как теологической базы социального сопротивления, который принят на вооружение политтехнологами действующих режимов с целью дискредитировать своих оппонентов. Иными словами, те, кто шельмуют своих оппонентов словом «экстремизм», обращаются к врожденному у обычного человека чувству страха перед неопределенностью и риском. В то время как Ислам, будучи чистой и верной своему источнику традицией, исходит именно из приоритетов духовного над вещественным, дальней жизни над настоящим. Мерилом всего является установление дальней жизни и стремление соответствовать тем задачам, который Всевышний ставит перед нами. А это уже есть разрыв со стабильностью, рациональностью. Поэтому фундаментальным принципом Ислама является полагание на Аллаха, которое является неизменным оружием мусульманина в критических ситуациях. Это есть совершенно органическое и естественное явление для внутреннего мира мусульманина, но при этом такое состояние можно назвать экстремизмом.