Поднявшись, она принялась шагами мерить комнату. Вновь села за стол, положила на него руки ладонями вниз, посмотрела на детей.

– Это был несчастный случай? Глупый, нелепый несчастный случай? Если так, я пойму. Мне просто надо знать.

Но они молчали. Это было умышленное молчание, запланированное. Она видела по их глазам – они договорились не произносить ни слова.

– Это серьезно, ребят. По-настоящему серьезно, – вновь сказала она. – Вам придется сказать мне, что произошло. Вы поссорились? Кто-то вышел из себя?

Даже когда Мелисса озвучила эту мысль, она показалась ей недоступной пониманию. Конечно, у них были разногласия, как и в любой другой семье. Но чтобы ссора, настолько серьезная, что кого-то ударили ножом?!

Нет. Нет, нет и нет.

– Это глупо, – заявил Льюис и встал из-за стола. – Мы тебе ничего не скажем, мам, мы просто не скажем.

Ее челюсть вновь отвисла. Невероятно! Она схватила сына за руку и с силой развернула к себе.

– Как ты смеешь такое говорить? Вы мне расскажете! А если нет, я иду в полицию.

Карие глаза Льюиса наполнились слезами.

– Пожалуйста, не надо, мам, – прошептал он жалобно.

– Почему?!

Но тут раздался звонок в дверь и сразу же вслед за ним нетерпеливый стук. У Мелиссы вырвался стон.

– Ладно, сидите тут, никуда не уходите. Через минуту продолжим разговор.

Мелисса открыла дверь и увидела Джекки Шиллингфорд с большой корзиной в руках. За спиной Джекки стоял ее муж Росс. Они жили по соседству с Розмари и Биллом и тоже были одними из первых жителей «Лесной рощи». Переехав к Байеттам, Мелисса довольно близко познакомилась с ними, особенно с Джекки, которая, как и она, боролась за защиту окружающей среды. На прошлой неделе они вместе даже участвовали в марше против глобального потепления в Лондоне.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал Росс, снимая кепку. – Мы просто увидели твою машину на парковке и…

Мелисса натянуто улыбнулась, ни на миг не забывая о том, что у нее за спиной дети.

– Да все нормально. Спасибо, что вчера присмотрели за детьми…

Улыбка сползла с ее лица, и к глазам подступили слезы.

– Ох, милая! – проговорила Джекки, прижимая Мелиссу к себе. Она промурлыкала почти в ухо. – Мы пришли тебя поддержать. То, что случилось, просто ужасно.

С этими словами она повела Мелиссу на кухню. Дети застыли, увидев, что мама, секунду назад прекрасно владевшая собой, теперь плачет.

– Что-то с папой? – прошептала Лилли, побледнев.

– Нет, Лилли, – поспешно сказала Джекки. – Прости, если напугали. Мы просто хотим вас немного поддержать. Тут домашние брауни.

Она указала на корзину.

– Ух ты, здорово, – отетила Лилли, беря корзину. Она тут же стала снимать пленку, чтобы заглянуть внутрь.

– Возьми побольше, милая, – сказала Джекки. – Мы так рады, что ты получила главную роль в «Звуках музыки». Твоя бабушка очень тобой гордится.

Лилли, казалось, была смущена, что было весьма странно. Обычно она любила выслушивать похвалы, особенно от бабушки с дедушкой.

– Так приятно видеть что-то светлое среди всего этого мрака, правда, Мелисса?

– Да, – ответила Мелисса, гладя дочь по волосам.

– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил Росс, сочувственно глядя на детей. Лилли скорчила гримасу, а Грейс пожала плечами.

– Не очень, – признался Льюис.

Джекки крепко обняла всех троих по очереди, и Грейс от этого стало явно не по себе – она не любила обниматься ни с кем, кроме родителей. Лилли было тоже неловко, но это скорее потому, что она не успела накраситься и причесаться. А вот Льюис обожал обниматься, нимало не смущаясь этим, в отличие от большинства мальчишек его возраста. Патрик так его и называл: «Наш великий обнимальщик». Возможно, Льюис был таким в силу повышенной физической активности. На футбольном поле он разделывал врагов под орех, семью и друзей любил душить в объятиях. Он с самых ранних лет был активным. Первым начал перекатываться с боку на бок – раньше, чем Лилли и Грейс, первым начал ползать и ходить – раньше, чем все его ровесники.