На меня смотрел милейший молодой человек тридцати восьми лет под ником Рhil М. Ivаnоv. Снимок был сделан на Гоголевском, рядом со Старым Арбатом около двух с половиной  лет назад. Взгляд этого человека был уверенный и полный надежд. Добрая ирония искристых глаз сразу вызывала улыбку. Это был обаятельный парень.

Я добрел до зеркала. Потрогал кожу на лице Дело. "Даже если бы решил… Так нет Трофа."

Двойное разочарование постигло меня. Однако, обычного обессилевающего бешенства больше не возникало. Троф ушел, и невозможность обратной пересадки сделала меня сильным.

Я спокойно бродил по восьмичасовому утреннему дому, прислушиваясь к происходящему в спальне. Девочки спали, и я пытался делать все как можно тише. Но по закону подлости все получалось наоборот. Чем тише я старался себя вести, тем громче все происходило. Я натыкался на те предметы и те косяки, которые в нормальном режиме – в жизни не задел бы.

Стоило только подумать о сохранении тишины в доме, как все происходящее превратилось в шумовой спектакль. Падали ложки, вилки и ножи. Подскользнувшись в ванной, я уронил зеркало. Едва успев поймать его – наступил в ведро, в котором Стэл замочила на ночь что-то из своего белья. Нога провалилась в сужающееся дно ведра, и дикая боль заставила меня произвести бессознательный  краткий вскрик, который напоминал  перекличку в стационаре Кащенко.

В спальне чувствовались первые недовольные женские движения. Но там еще существовала надежда как-то все-таки доспать хоть полчаса. И я был «за», но Закон Подлости работал воодушевленно.

Задев ручку сковородки корпусом, когда поворачивался за солью, я разлил недожаренную глазунью. Плита предательски обляпалась желтком, а сковородка вместо того, чтобы просто упасть устроила танец с постепенно падающим диапазоном частот и увеличивающейся скоростью оборотов. Т-РРРРРР-Д-Б-М!! Скандальность такого звука была совершенно очевидна и вряд ли оставила в спальне сонные настроения.

Понимая, что времени до прихода девушек – ноль, чертыхнувшись, я бросился к швабре и принялся мочить тряпку. Стоило мне начать елозить по полу шваброй, как загудел чайник. Сдувая пот со лба и бровей, мокрой рукой я потянулся к тумблеру, чтобы поставить его в положение «ноль».

Но руки не хватало. Вместо того, чтобы отставить швабру и спокойно выключить плиту, я  нагнулся еще больше, тем самым ослабив  надежность стойки. Пока правая рука занималась тумблером, левая мимовольно соскользнула, и швабра рукоятью со всего маху ударила по чайнику. Испугавшись, что чайник может дать крен, я перенес усилия правой руки с тумблера на чайник и, в спешке, вместо того, чтобы удержать, нечаянно толкнул его.

Огромный французский чайник, полный бурлящего кипятка, с кратким характерным звуком торжественно съехал в сторону окна и низвергся на пол, залив кипятком мои разработки по уборке недожаренной половой глазуньи. Теперь уже окончательно успокоившись и принимая все, как должное, я убирался con diligencia.