– Хорошо, мама сегодня на работе, она бы не отпустила без математики никуда. О, кстати, она сказала, к ним сегодня постояльцы приезжают. Двое вроде. Может, один из них – Чистяков. Как его зовут, кстати?

– Вадим Никитич, неграмотная. А кто второй?

– Может, с ним кто. Мама придёт, спрошу.

На вокзале было людно, как всегда перед кировским поездом. Маша с Плотниковой сразу увидели своих, из команды «Родина». Гульки только не было, наверно, не захотела с такой шишкой являться.

– Привет! – закричала Плотникова так, что полвокзала на неё оглянулось. Вот она всегда так, то молчит, то как крикнет. Хоть стой, хоть падай.

– Скоро ли, скоро ли? – говорила Настасья и немного подпрыгивала на месте. – Когда он приедет уже?

Глядя на неё, Маша тоже начала подпрыгивать. И вот объявили поезд. Всех как будто слизнуло волной – вот были люди на вокзале, а вот их нет, все на перроне. И так – каждый день, вот уже сто лет. Каждый день люди для чего-то приходят встречать этот поезд, да и друг друга по-видать. Каждый день поезд приезжает, кто-то из него выходит, кто-то заходит. Тот, кто приезжает впервые, удивляется, как много людей на перроне. Вроде бы маленький городок, а смотри, сколько народу. И это только на вокзале, а что же в городе? Но потом они идут в город – и он оказывается пустым. Ещё бы – кто-то на вокзале, а кто-то дома давно, по вечерам тут не принято нигде гулять. Разве что на вокзале.

«Родина» смотрела на приезжих во все глаза. Но из вагонов выходили какие-то обыкновенные люди, совсем не похожие на спортсменов, а похожие на местных, которые откуда-то издалека возвращаются домой. Так оно и было, большинство пассажиров – это были местные жители, которые возвращались из Кирова. Кого-то встречали родственники, шумно здоровались, обнимались.

– Смотри, Ольга тут! – зашептала Настасья. – Чистякова ждёт, точно.

Всей команде было уже известно о приезде лучшего областного тренера Чистякова, только вот Маша почему-то эту информацию пропустила. Хорошо, что Плотникова вытянула её из дома. А то она так бы и не знала ничего до завтра.

Поезд стоит в Лузе только десять минут. За это время одним пассажирам надо успеть выйти, другим – зайти. А тем, кто встречает, – увидеть своих. Но как тут увидишь, если не знаешь, как человек выглядит?

Перрон постепенно пустел, пустел. И скоро не осталось никого, кроме «Родины» и Ольги Дмитриевны. Она позвонила кому-то, и девчонки столпились тесно вокруг неё.

– Вадим Никитич, – говорила она, – вы приехали? Я вас на перроне жду. Как на автобусе? А-а, ещё днём. Так вы в гостинице? В какой? Как на вокзале? Зачем? А-а, ну да, да, тут действительно лучше всего. Ну, приятного аппетита. Да, да. Тогда до завтра, да. Давайте.

И нажала отбой.

– Зря ждали, – сказала Ольга Дмитриевна, – он на автобусе днём приехал. А сейчас ужинает на вокзале. Идите домой, девочки. Завтра увидимся.

Можно идти домой двумя путями. С перрона сразу спуститься в город на Вокзальную площадь или пройти через здание вокзала. Все, конечно, пошли через вокзал. Мало того – каждая футболистка немного замедляла шаг, когда проходила мимо ресторана. Дверь была открыта, и можно было увидеть, кто там сидит.

– Сидит, – пискнула Сонечка, – у окна!

И все, кто проходил после Сони, смотрели, кто сидит у окна. И шли довольные дальше. Маша тоже замедлилась возле ресторана. Он был полупустым, а за столом у окна сидели двое мужчин – и мама. Маша быстро отвернулась и ускорила шаг.

– Видела? – спросила её на улице Плотникова. – Сидит такой.

– Не знаю, – ответила Маша, – может быть.

В гостинице «Луза» поселились два тренера по футболу. Фамилия молодого тренера была Мышкин, а того, что постарше, – Чистяков. Они приехали почти вечером, часов в пять. Поселились в гостинице, каждый в своём номере, сходили в душ, поскучали. Мышкин спустился в буфет, взял чаю с капустным пирогом и пошёл к администратору.