Из уважения к Каре Бет спустилась по лестнице и вышла через парадную дверь Ханов.

Замешкавшись на мерзлом асфальте, она наблюдала, как тонкий силуэт Кары вернулся к окну. За последние несколько месяцев она не раз точно так же наблюдала с улицы или с крыши напротив. Видела, как Кара тренируется, как заковывает себя в каркас жесткой дисциплины, стремясь ко все большему контролю над своим телом. Бет думала, что понимает, почему, и это ее беспокоило, но, как вмешаться, она не знала.

Однако сегодня Кара делала нечто, чего Бет никогда не видела прежде: ее рука изогнулась в воздухе, словно обвиваясь вокруг невидимого партнера. Она танцевала.

– Парва.

Едва услышав свое имя, Кара поняла: что-то случилось. Ощутила, как в животе туго скрутилось предчувствие. Гвен говорила тоном, который приберегала для перешедших черту членов стаи: нежным голосом с оттенком печали и обещанием ужасного наказания.

И сейчас она пустила его в ход.

Бросив последний взгляд на святилище заброшенного корпуса младшеклашек, Кара обернулась.

Гвен, Труди и Алан стояли в полузамерзшей снежной жиже посреди спортивной площадки, и не одни. С ними пришли Гарри Бейкер, Фейсал Хамед, Лейла Ахмал, Сьюзи Томас и… и… Фигуры, укутавшиеся в шарфы и шапки, толпились за ближайшим окружением Гвен, вопросительно глядя на Кару. Труди улыбалась, покусывая прядь рыжих волос. Это был не экспромт – подготовленное выступление для публики.

– Как не стыдно, – изрекла Гвен. Ее зеленые глаза затуманились кажущейся неподдельной печалью. Голос отчетливо разносился по зимнему воздуху. – Ведь я, действительно, хотела тебе помочь. – Она потянулась и прижала руку к Кариной щеке.

Кара отшатнулась, наткнувшись на Труди, незаметно примостившуюся у нее за спиной.

– Я хотела, чтобы мы стали подругами, – продолжала Гвен, – но о какой дружбе может идти речь, если мы врем друг другу, Парва?

Пар, сочившийся изо рта Кары тонкими колечками, внезапно повалил клубами. Девушка схватила воздух ртом, плотнее закуталась в платок, порывшись в себе, пытаясь отыскать напускную храбрость, с какой до этого разговаривала с Гвен. Но ничего не шло в голову.

Кара запнулась, зубы застучали от холода:

– О ч-ч-чем ты?

Выражение лица Гвен не изменилось:

– О чем я, Тру? – повторила она.

– Мы знаем, что это ты, – словно хорошо обученный питомец, Труди подражала хозяйке вплоть до флера покровительственного сожаления. – Мы знаем, что это ты сказала, будто бы Солт тебя лапал. – Она вздохнула. – Это печально, Парва, просто душераздирающе.

По толпе пробежал удивленный гул, перемежающийся парой ошеломленных смешков. Собравшиеся поглазеть на казнь начали подтягиваться, чтобы получше рассмотреть жертву, загораживали ей обзор, словно окружая. И тогда Кара поняла, что объединяет пришедших: все они ходили с нею на математику.

Кара почувствовала, как сжимается желудок. Как любой шантажист, Солт пользовался популярностью у всех, кто не попал в список его жертв.

– Все мы знаем, что это туфта, – заявила Гвен. – Солт ведь тебя ненавидел, это же ясно; мы все тому свидетели. И ты его ненавидела. Разве не вы с Бет Брэдли намалевали то граффити? Теперь-то я понимаю, что ты всегда хотела оказаться в центре внимания. Будешь отрицать? – Девушка торжественно замолчала, а потом добавила: – Тебе хоть немного совестно? Что ты так завралась?

Карина грудь напряглась. На мгновение она снова почувствовала металлические колючки, впивающиеся в кожу, в локти, между пальцами, колющие горло.

– Но, – улыбка Гвен стала прямо-таки блаженной, – мы здесь не для того, чтобы тебя наказать, Парва. А чтобы помочь. Мы понимаем, что это не твоя вина. Тебя принудили.