– Разве Реднап не уговаривал тебя? – с удивлением поинтересовалась она. – Для такого поступка была масса причин, и не мне их перечислять.

– Насколько я помню, он, наоборот, был против.

Геша недоверчиво хмыкнула и занялась хозяйством.

С каждым днем огонек, горевший внутри Гешиной призмы, разгорался все ярче и ярче. Местность, по которой мы двигались, неуклонно повышалась, а растительность, хоть и по-прежнему буйная, редела. Снеговые вершины, казалось, нависали над нами, выделяясь на пурпурном небе – ночью черными, а днем бело-розовыми громадами. Постоянный шум быстрой, холодной речки, сбегавшей с гор, сопровождал наше продвижение вперед. С помощью какого-то неведомого элемента женской одежды, напяленного на палку, мне удалось выловить из прозрачных струй несколько приличного размера рыбин, украсивших Павину стряпню. Осень в предгорьях ощущалась явственнее, чем в долине: утром на траве лежал иней. Я первым вылезал из-под шкур и разводил костер, прыгая вокруг него как сумасшедший в попытке согреться. Почему-то это забавляло моих спутниц, они хихикали, прикрывая покрытую пупырышками кожу теплыми шкурами, и желали получать завтрак в «постель», что изрядно меня огорчало.

Однажды утром Геше показалось, что зеленый огонек в ее компасе слегка потускнел.

– Наверное, заряд кончается, – обеспокоенно заметила девушка, впрочем, без уверенности в голосе.

– А это возможно? – спросил я.

– Нет, – честно призналась Геша, – в нормальных условиях его хватило бы на полгода. Может быть, влияет барьер?

– В чем, собственно, идея этого пресловутого барьера?

– Лучепреломляющая призма особым образом воздействует на местность и человека в его зоне. Без заряженной личной призмы нет смысла пытаться его преодолеть – ты будешь идти, но не сдвинешься с места ни на шаг.

– А как же Пава?

Геша нахмурилась и отрезала:

– Пройдет между нами, если повезет.

Вопрос о потускнении компаса остался открытым, когда мы наконец собрали свой скарб и отправились дальше. Дорога теперь непрерывно поднималась, одновременно заполняясь крайне неприятными скальными образованиями, торчавшими прямо на пути, куда бы мы ни свернули в попытке их обойти. Мелкие деревца стояли пожелтевшими, в начинающей облетать листве. Солнце лупило в глаза, словно пытаясь отогреть наши мерзнущие руки и лица. В небе кружились черные, вытянутые точки огромных горных птиц, очевидно, жестоких хищников. Они долго приглядывались к нашей колонне. Одна из них даже попыталась спикировать нам на головы, но быстро передумала и удалилась ввысь, оглушительно квохча и щелкая клювом.

Часто приходилось отдыхать между камнями, освежая сухие глотки бодрящей ледяной водой. Геша устало сопела, демонстрируя свое аристократическое происхождение. Нос у нее покраснел и облупился под лучами активного солнца, ладони загрубели, а русые волосы немного отросли и прикрывали белую полоску тонкой шеи.

– Знаете, друзья, – заявила как-то раз она, – что-то надоело мне мое прозвище, зовите меня Агнессой, как папа.

Конец ознакомительного фрагмента.