— Ты знала, если выйдешь за Алену, то пропустишь перерыв. Сама отказалась от обеда, поэтому сейчас не ной, а пулей в зал, – строго говорит она.

Мне хочется топнуть ногой и запульнуть ей в лицо этой булкой, а сверху добавить кофе. Видите, какая я кровожадная, когда голодная. Меня нельзя к гостям отправлять. Вдруг попробую чье-то блюдо, пока буду нести его за столик?

Сглатываю слюну и откладываю булочку в сторону. Все равно я не в том положение, чтобы ссориться с ней на равных, и она это прекрасно понимает, поэтому победно задирает подбородок вверх и едва заметно ухмыляется. Я же говорю. Сука.

Я люблю этот город, я люблю учебу, я люблю свою новую работу, я не хочу уезжать домой. Как мантру повторяю я про себя, чтобы успокоиться.

— Лен, в чем дело? – на кухню заходит Мирон Викторович, и все вытягиваются по струнке. От него прям за километр веет холодом. От улыбчивого и милого начальника, которым он был у себя в кабинете, не осталось и следа, на смену ему пришел строгий и недовольный Мирон Викторович, от которого я бы хотела держаться подальше. Вдруг еще и он мне выговор влепит за то, что я прохлаждалась от работы?

Я тоже неловко замираю на полпути, но когда замечаю, что все приступили тут же к своей работе после недовольного взгляда Лены, тоже подхватываю поднос и ухожу в зал.

Принеся заказ молодой паре, подхожу к другому столику и начинаю убирать посуду после ушедших гостей. Не успела я составить все на поднос, как ко мне подходит Лена и высокомерным, раздраженным тоном говорит:

— У тебя есть 15 минут,  чтобы успеть сделать все свои дела. Потом возвращаешься к работе.

Я смогла только пораженно кивнуть и вовремя прикусить язык, чтобы не сболтнуть ничего лишнего. Дареному коню в зубы не смотрят.

— Оставь, – резко говорит она, указывая на поднос. – Твое время пошло. Иди.

Пожала плечами и действительно унеслась на кухню, чтобы успеть поесть.

Забегаю на кухню и хватаю тарелку с горячим, которую подает мне наша посудомойщица, Галина Юрьевна, приятная женщина, лет 50-ти.

— Ешь быстрее, пока время дали. Ох, Мирон Викторович и отчитал нашу Ленку из-за тебя! – качает она головой.

— Из-за меня? – поражаюсь я.

— А то как же! Сказал, что каждый имеет право на небольшой перерыв в работе и тебя незаслуженно его лишили.

Я чуть ли не поперхнулась. Ну все. Мне хана. Теперь Лена будет придираться ко мне в два раза больше.

— И как это вы все это услышали? – удивляюсь я.

— Так они ко мне ближе всех стояли! – возмущается она.

Я только качаю головой. Ага. Мойка вообще в другой стороне находится. Никак они не могли ближе всех к ней стоять.

— Опять подслушивали? – спрашиваю я, едва сдерживая смех.

— Да ну тебя! – махнула она рукой. – Да они так громко разговаривали, что невозможно не слышать!

— Ладно, ладно, – быстро говорю я. С Галиной Юрьевной точно лучше не спорить. Она всегда все про всех знает. К тому же подкармливает меня всегда.

Быстро поев, тут же выхожу в зал. Лена смотрит на меня испепеляющим взглядом, поэтому я быстро разворачиваюсь и ухожу поскорее к своим столикам. Какая-то бесконечная смена. Жду-не дождусь ее окончания уже.

Хотела зайти к Мирону Викторовичу и поблагодарить его, а потом передумала. В конце концов, он бы так за каждого сотрудника вступился. Дело не во мне, однозначно. Но все равно так приятно, что аж саму бесит.

— Фух, наконец-то! – говорит Катя и закуривает, выпуская облако дыма.

Мы только вышли с работы. Сейчас на работе курилку на заднем дворе прикрыли, потому что Мирон Викторович терпеть не может курящих людей, поэтому Катя сейчас наслаждалась сигаретой, а я стояла с ней рядом и ждала Антона, который пообещал, что заберет меня. На самом деле поначалу я отказывалась от этого, ведь я не хотела давать ему какую-то надежду. Да, он был симпатичным, и мы хорошо общались, но у меня не учащалось сердцебиение при виде него, и не было бабочек в животе. В общем, я точно не была в него влюблена. Но он был настойчивым в своем стремлении довезти меня до общаги, и я быстро сдалась. К тому же с ног валюсь, уже не могу дождаться, когда лягу в кровать и засну.